Человек и музыка: нетрадиционный подход к проблеме
    Хоменков А. С.
    "Из множества неразгаданных тайн мира самой глубокой и сокровенной остается тайна творчества."
    Стефан Цвейг
    Эти слова можно было бы поставить в виде эпиграфа не только здесь, но и к любой другой обобщающей работе, связанной с проблемой творчества. Обилие частных исследований творческого процесса нисколько не способствует прояснению его сущности. Напротив, по признанию исследователей, это обилие привело к тому, что "науку захлестнула волна бессистемности" (Пономарев, 1989, с. 23). При всем этом, исследовательский кризис выразился не только в отсутствии адекватной обобщающей схемы, но и в том, что определенные эмпирические факты остались как бы за пределами всяких возможностей их понимания.
    К таким фактам можно, к примеру, отнести наличие в структуре многих высокодуховных произведений искусства пропорции золотое сечение. Эта же пропорция, как известно, широко встречается и в природе, что, кстати, является для современной науки также непонятным фактом. Но, в то же время, объяснить наличие золотой пропорции в искусстве простым подражанием природе невозможно. Ведь, кроме архитектуры и живописи, эта пропорция встречается еще и в музыке, где она развертывается во временном аспекте: к ней тяготеет положение кульминационных точек произведений и соотношение длительности их составных частей (Васютинский, 1990, с. 188).
    При этом, такая математически правильная организация структуры музыкального произведения встречается и в народной музыке, где полностью исключается сознательный расчет (Розенов, 1982, с. 120). ( Пропорция золотое сечение - разделение какого либо отрезка на две неравные части так, что меньшая часть относится к большей, как большая к целому. Численно такое соотношение приблизительно равно 0,618.)
    Другой, не менее загадочной закономерностью музыкального творчества является способность музыки оказывать воздействие на живые существа, в частности, на растения. Известно, что классическая музыка стимулирует жизнедеятельность растений, а рок - наоборот, угнетает. Все это хорошо известно, но совершенно не осмыслено философски. Можно, вероятно, говорить о том, что метафизические корни музыки находятся вне поля зрения современной цивилизации. Этот факт выглядит особенно парадоксальным на фоне известных исторических свидетельств о тесной связи самих истоков европейской философской мысли с музыкальным творчеством. Эта связь проявилась, как известно, еще у пифагорейцев.
    Пифагорейцам принадлежит одно замечательное открытие: колеблющиеся струны производят при одинаковом натяжении гармоническое звучание в том случае, когда их длины находятся в простом рациональном соотношении. Известный немецкий физик и философ Вернер Гейзенберг назвал это открытие "одним из наиболее плодотворных", сделанных за всю историю человечества (Гейзенберг, 1987, с. 271). Оно показало, что в основе гармонии лежит математическая структура - сущность не вещественная, но умопостигаемая, идеальная. Гейзенберг подчеркивал: "именно в силу этого открытия в пифагорейском учении совершился прорыв к новым формам мышления. Оно привело к тому, что первоосновой всего сущего стало считаться уже не чувственно воспринимаемое вещество вроде воды Фалеса, а идеальный принцип формы" (там же, с. ............