Классицизм XVII века – эпоха формулирования важнейших положений и канонов французского искусства, эстетики, философии, сохранившая свое значение для всего мира и по сей день.

Ведь это время, в основе которого лежит взгляд, заключающий в себе, с одной стороны, веру в справедливость тех требований, которые предъявляет вновь складывающееся гражданское общество к личности человека и ограничение её свободы в том понимании, какое она приобрела на исходе Возрождения. Взамен же ей предлагается новая форма бытия — опора индивида на общество, сознательное стремление служить ему.

Однако я считаю, что мы можем рассмотреть этот взгляд и с другой стороны: например, посмотреть на него как на принцип, обоснованный необходимостью личности сохранить такую степень свободы, которая позволяла бы ей ощущать свой союз с обществом как равноправный и добровольный.

Тем самым эпоха Возрождения кажется мне ещё не до конца познанной во всей широте и полете её мыслей, многогранной и противоречивой, не до конца раскрытой и сохраняющей в себе много тайн и вопросов, размышления над которыми бесценны для человека. Ведь проблемы взаимоотношений человека и общества, места индивида в социуме являются актуальными и в наше время. Я даже позволю себе назвать эти вопросы «вечными».

Думая о том, в каком аспекте и с какой именно стороны проникнуться сутью классицизма, я пришел к выводу, что наиболее обоснованным будет поразмышлять о классицизме на материале французского искусства XVII века. Ведь философия этого времени, не утратившая своего значения до сих пор, опиралась главным образом на открытия литературы и живописи. А значит, имеет смысл говорить об общих основах классицизма, имея в виду французскую живопись и поэзию XVII века, и прежде всего творчество крупнейшего живописца-классициста Никола Пуссена.

Посылки классицизма кроются, на мой взгляд, в его противоречиях с канонами предшествующего ренессанса. Так как узы, налагаемые на человека обществом в классицизме, оцениваются одновременно и как стесняющие, и как благотворные. Они враждебны ренессансному пафосу абсолютной свободы самоопределения, и потому их давление тягостно.

Но, может быть, существует и вторая сторона медали, оправдывающая натиск этих оков?.. Я вижу её в том, что сознательное служение обществу человека спасает его от затерянности в бесконечном мире, хаоса беспорядочной борьбы, неопределенностей, роковых последствий разрушения основ при переходе к новому времени. То есть, они дают возможность индивидууму закрепить за ним законное, прочное место в жизни и обеспечивают ему причастность к постоянно расширяющемуся духовному опыту огромного коллектива.

Вместе с тем для идейных предпосылок классицизма весьма существенно и то, что стремление личности к свободе полагается здесь столь же правомерным, как и потребность общества связать эту свободу законами.

Это говорит о том, что личностное начало продолжает сохранять то непосредственно общественное значение, ту самостоятельную ценность, какими его впервые наделило Возрождение. Однако, в противовес ему, теперь это начало принадлежит личности наряду с той ролью, которую отныне получает общество как социальная организация. А это подразумевает, на мой взгляд, то, что всякая попытка индивида отстаивать свою свободу вопреки обществу грозит ему утратой полноты жизненных связей и превращением свободы в лишенную всякой опоры опустошенную субъективность.

Однако, не смотря на такие, казалось бы, несогласованные между собой принципы, классицизм вопреки противоречию ищет единства. ............