Интеллектуальный импорт, или О периферийном постмодернизме Вместе с перестройкой к нам пришли не только импортные товары и услуги, но и импортные идеи. С первыми, в общем, проблем не было и нет - они вошли (и продолжают входить) в нашу жизнь по-рекламному шумно, но органично. Настолько органично, что без некоторых прежде неизвестных и недоступных нам вещей многие уже и не представляют себе жизнь. А вот со вторыми, т.е. с идеями (нормами, ценностями, идеалами), не все так однозначно и благополучно, как кое-кому хотелось бы думать. Реагируют на них по-разному: одни - с восторгом и усердием новообращенных, другие с недоверием, а то и явной враждебностью. Кое-что объясняется самими идеями: их близостью, узнаваемостью - для одних и, наоборот, непривычностью, непонятностью, даже чуждостью - для других. Но есть в данной ситуации и то, что не лежит на поверхности, скрыто от первого взгляда, что выявляется лишь при тщательном анализе, упорном исследовательском поиске. Об этом и хотелось бы поговорить в настоящей работе, имея в виду, конечно, не все перестроечно-импортные идеи, а лишь одну из них - постмодернизм. Выбор не случаен. Идея постмодернизма в высшей степени репрезентативна для нашего интеллектуального "перестроя". Ее сразу все заметили; она стала очень популярной, публицистически хлесткой, знаковой, как теперь говорят. Не всегда, впрочем, как идея - чаще в виде термина пли слова, простого и загадочного одновременно, Именно как слово она кочует по страницам газет и журналов, звучит с телевизионных экранов, "торчит" в выступлениях министров и политических лидеров. Велик и профессиональный интерес к постмодернизму. Но уже действительно как к идее, концепции, теории. Профессиональная (а это эксперты, университетские преподаватели, ученые) реакция на постмодернизм, пожалуй, "самая адекватная. По ней-то и можно судить о ситуации с постмодернизмом в нашей стране. Последние публикации, в том числе и в "Общественных науках и современности". свидетельствуют о том, что наше отношение к постмодернизму становится все более жестким и негативным. Заключения-оценки самые мрачные: "распад сознания", "вырождение социологии", "научный миф", "химера", "повседневный апокалипсис", "гипер-модернистская агрессия", "фантасциентема", "прогресс к смерти" и прочее в том же духе. Постараемся, однако, разобраться, что конкретно стоит за этими оценками: то ли изначальная порочность самого постмодернизма, то ли его столь же изначальная инородность нашему культурному сознанию. Начнем с того, что мы не можем даже перевести этот термин на русский язык - так и обходимся калькой: постмодернизм, постмодерн, постмодернити. И дело не в "великом и могучем", а в том, что у "постмодернизма" нет реального (не просто лингвистического) референта в самой нашей жизни. Перевести, впрочем, можно - постсовременность. Но это опять же буквалистский, калькирующий, а не культурный (как явление именно нашей культуры) перевод. К тому же тут сразу и в полный рост встают вопросы. Нет не о "пост", а о "современности" - с нее ведь начинается семантика этого слова. Что значит современность? И современны ли мы? Поскольку вопросы эти далеко не только лингвосемантические, но и предметно-содержательные (во всяком случае в рамках нашей темы), на них стоит остановиться подробнее. Важно в данной связи различать календарно-астрономическое и социально-историческое время. ............