Космизм Есенина как зарождение темы богоборчества

Мир - это единство человека и космоса.

"Человек есть ни больше, ни меньше, как чаша космических обособленностей" и наступит время, возвещает поэт, когда "опрокинутость земли сольется в браке с опрокинутостью неба".

Кто усомнится теперь в жизненной достоверности поэтических пророчеств Есенина, когда устами космонавтов мы можем подтвердить: "Верха и низа в ракете, собственно, нет, потому что нет относительной тяжести... Мы чувствуем верх и низ, только места их сменяются с переменой направления нашего тела в пространстве". Это ведь и есть мир, где "опрокинутость земли сольется в браке с опрокинутостью неба". Конек с крыши есенинской избы умчался в небо, разрастаясь до объема земли, а Млечный Путь стал "дугою" в его упряжи:

Пой, зови и требуй

Скрытые брега;

Не сорвется с неба

Звездная дуга!

 Поэтическое слово таит в себе мироздание, предвещая космическое будущее Руси:

И чуется зверю

Под радугой слов:

Алмазные двери

И звездный покров.

 ("Отчарь")

Поэт чувствовал себя странником, несущим на плечах "нецелованный мир" вселенной:

Свят и мирен твой дар,

Синь и песня в речах,

И горит на плечах

Необъемлемый шар!..

Закинь его в небо,

Поставь на столпы!

Там лунного хлеба

Златятся снопы.

("Отчаръ")

В те времена "космизм" Есенина мог казаться да и казался наивным, как, в частности, и "космизм" Циолковского, и слова не признанного в то время ученого прямо перекликаются со словами признанного и популярнейшего поэта:

"Мне представляется... что основные идеи и любовь к вечному стремлению туда - к Солнцу, к освобождению от цепей тяготения - во мне заложены чуть ли не с рождения" (К. Циолковский). Освоение космоса принесет человеку "горы хлеба" и "бездну могущества", писал Циолковский. Об этом же говорил поэт:

Плечьми трясем мы небо,

Руками зыбим мрак

И в тощий колос хлеба

Вдыхаем звездный злак.

("Октоих")

Космическое родство ученого и поэта дает нам уникальную возможность почувствовать собственно поэтический смысл космических метафор Есенина.

Сила и могущество космоса для Есенина чуть ли не то божественное, чему он поклоняется.

Вот растет фольклорное древо Млечного Пути, небесный кедр:

Шумит небесный кедр

Через туман и ров,

И на долину бед

Спадают шишки слов.

Поют они о днях

Иных земель и вод,

Где на тугих ветвях

Кусал их лунный рот.

Здесь же под небесным Маврикийским дубом сидит дед поэта в звездной шубе и в шапке-месяце:

И та кошачья шапка,

Что в праздник он носил,

Глядит, как месяц, зябко

На снег родных могил.

И тогда сквозь прорастающий светом снег поэт слышит голос о будущем космическом рождении человека:

"Восстань, прозри и вижди! –

Неосказуем рок.

Кто все живит и зиждет –

Тот знает час и срок...

И облак желтоклыкий

Прокусит млечный пуп.

И вывалится чрево

Испепелить бразды...

Но тот, кто мыслил девой,

Взойдет в корабль звезды".

"Дева" - душа народа, она ведет к звездам. ............