Мифы о "тоталитарных сектах" и "ваххабитах" в современной России: попытка анализа Стецкевич М.
    Многие исследователи полагают дихотомию "свой / чужой" одной из наиболее фундаментальных в истории человеческого мышления. А.К. Байбурин, рассматривая развитие данной оппозиции, обратил внимание на возможность объяснения на её языке любой экстремальной ситуации. Представления о "своём" и "чужом" образуют целостную систему. В "чужом" человеку часто видится сила, которая "снабжает его ресурсами". Кроме того, необходимость противостояния "чужому" способствует и мобилизации социума. Допускается временное пребывание "чужого" на своей территории, но в конечном счёте "чужое либо выпроваживается из своего мира, либо его превращают в своё" [1].
    Безусловно, применительно к современному российскому сознанию можно вести речь преимущественно о "вторичной мифологии", для которой характерна фрагментарность, сочетаемость с немифологизированными явлениями [2]. Однако оппозиция "свой /чужой" продолжает проявляться достаточно рельефно, в частности, в религиозной сфере.
    В советское время официальная пропаганда с большей или меньшей степенью интенсивности отстаивала тезис о религии как чуждом социалистическому обществу явлении. Активно бытовали термины "религиозные пережитки" и "религиозные предрассудки". Но уже в 1940-е гг. ряд конфессий, и прежде всего Русская Православная Церковь (РПЦ) фактически стали рассматриваться как "чужие в своём". К стремлению же привнести нечто новое в религиозную жизнь страны, будь то попытки оформления религиозных организаций иностранного происхождения ("Общество Сознания Кришны", "Свидетели Иеговы") или ввоза литературы из-за рубежа, и власть, и официальная пропаганда были беспощадны. В 1990-е гг. при общем радикальном изменении ситуации, прежде всего в отношении правового статуса религиозных организаций, некоторые мировоззренческие компоненты не подверглись серьёзной трансформации. Социологические опросы фиксируют наиболее негативное отношение как верующих, так и неверующих респондентов в первую очередь к нетрадиционным религиям (хотя оно характерно отнюдь не для большинства опрошенных), а наиболее позитивное - к "своим" - православию и в меньшей степени - исламу [3.]
    Известно, что принцип ранжирования конфессий в зависимости от степени их укоренённости в России присутствует и в "Законе о свободе совести и о религиозных объединениях" (1997 г.)
    В настоящее время православие и ислам являются не только наиболее влиятельными и многочисленными российскими религиями, но и имеют, как полагает А.В. Малашенко, иные точки соприкосновения - значимость идеи социальной справедливости, приоритет коллективного начала над индивидуальным, особые, отличные от западных, представления о народовластии и др. [4]
    Характерно, что ряд политиков левой, коммунистической ориентации включает в разряд "своих" именно две данные религии, объявляя их "духовной основой единства и патриотизма народов России и её союзников" [5], а Г.А. Зюганов даже полагает, что "союз православных и исламских народов на протяжении долгих столетий лежал в основе российской государственности [6].
    Конечно, в последнем случае мы имеем дело с очевидным, сознательным мифотворчеством. ............