Музыкальная пушкиниана в отечественной культуре XIX-XX веков О. Л. Девятова
    "Из наслаждений жизни - одной любви музыка уступает, но и любовь - мелодия". В этих прекрасных словах таится вся глубина пушкинского восприятия мира, который звучал для него музыкой, мелодией любви к жизни и человеку. Неслучайно для поэта олицетворением музыкальности бытия стал образ Моцарта, одного из величайших гениев человечества, одаренного божественной свободой творчества, силой истинного вдохновения, сделавшего смертного человека способным прозреть ту наивысшую правду, в которую не мог уверовать Сальери.
    Такая врожденная музыкальность Пушкина обусловила необычайную мелодичность и выразительную интонационность его поэзии и прозы, притягивающих внимание многих поколений русских музыкантов. Поистине трудно переоценить колоссальное воздействие творчества Пушкина на отечественную музыкальную культуру XIX - XX веков, которая вне его могучего, чистого голоса, вне особой пушкинской темы сегодня просто немыслима.
    Пушкинский универсализм, его "всемирная отзывчивость" (Ф. Достоевский) открыли русской музыке широчайший спектр тем, идей, образов, в которых по-новому раскрылась душа русского человека, национальное своеобразие русской культуры в ее взаимосвязях с культурой Запада и Востока. Прав был Н. Бердяев, когда писал о ренессансном духе Пушкина, содержащем "радостную избыточность творчества". Этот ренессансно-эллинистический дух Пушкина гениально уловил и выразил великий Глинка в романсах и в опере "Руслан и Людмила", что верно подметил Б. Асафьев, когда писал, что музыка Глинки проникнута "глубоко античным восприятием жизни как земного и только земного блага".
    Мысль Бердяева по-своему развил О. Мандельштам в статье "Пушкин и Скрябин", в которой тонко выразил эллинистическое родство этих, казалось бы, столь далеких по времени и творческим устремлениям художников: "Скрябин - следующая после Пушкина ступень русского эллинизма, дальнейшее закономерное раскрытие эллинистической природы русского духа..." Мандельштам усматривал также сходство в трагических судьбах творцов: "Пушкин и Скрябин - два превращения одного солнца. Дважды смерть художника собирала русский народ и зажигала над ним солнце. Они имели пример соборной русской кончины, умерли полной смертью, как живут полной жизнью; их личность, умирая, расширилась до символа целого народа, и солнце-сердце умирающего остановилось навеки в зените страдания и славы".
    Привлекательными для русских музыкантов XIX века стали романтические мотивы пушкинской музы, воплотившиеся, к примеру, в известном "жестоком" романсе А. Верстовского "Черная шаль" или в произведениях, навеянных поэмой "Цыганы": романсе П. Чайковского "Песня Земфиры" и первой замечательной опере молодого С. Рахманинова "Алеко".
    Психологическая правда человеческих переживаний, богатство душевного мира людей, столь просто и выразительно запечатленные Пушкиным в поэмах и повестях, дали толчок к развитию жанра лирико-бытовой оперы ("Русалка" Даргомыжского, "Дубровский" Направника), а также музыкальной лирико-психологической драмы ("Каменный гость" Даргомыжского, "Евгений Онегин", "Мазепа", "Пиковая дама" Чайковского, "Моцарт и Сальери" Римского-Корсакова, "Скупой рыцарь" Рахманинова). ............