О боже! Дай мужество!
    Паскаль носил в душе водоворот без дна.
    - Все пропасть алчная: слова, мечты,
    желанья.
    Мне тайну ужаса открыла тишина,
    И холодею я от черного сознанья.
    Вверху, внизу, везде бездонность, глубина,
    Пространство страшное с отравою молчанья.
    Во тьме моих ночей встает уродсьво сна
    Многообразного,- кошмар без окончанья.
    Мне чудится, что ночь- зияющий провал
    И кто в нее вступил,- тот схвачен темнотою.
    Сквозь каждое окно - бездонность предо мною.
    Мой дух с восторгом бы в ничтожестве пропал,
    Чтоб тьмой бесчувствия закрыть свои терзанья.
    - А! Никогда не быть вне Чисел, вне Сознанья!
    Кричать устами своей раны-мудрость этой испанской пого- ворки, свойственная любому гению, с особой силою касается ге- ния трагического.
    Симон Бар-Иона, известный святой Петр, блаженный Ав- густин, Паскаль, Киркегор, Толстой, Ганди,- такова мировая ли- ния этого матемпсихоза.
    У Сент-Бева есть фантастическая сцена погребения Монтеня. За гробом шествует вся французская литература. Идя за покойни- ком никто из них ни думает о нем, и лишь один рыдает-Паскаль.
    Нет, его трудно представить рыдающим-слишком стоически переносил страдания. Это рыдание метафизическое, внутреннее, самое страшное из рыданий.
    Вот почему мыслители, подобные гению из Клермон-Феррана,
    не только не кажутся счастливыми, но олицетворяют
    несчастье.
    Все тела, небесная твердь, звезды, земля, ее цаства не
    стоят самого ничтожного из умов; ибо он знает все это и
    самого себя, а тела не знают ничего.
    Но все тела, взятые вместе, и все умы, взятые вместе, и все, что они сотворили, не стоят единого порыва милосердия-это явление несравненно более высокого порядка.
    Из всех тел взятых вместе, не удалось бы извлечь и самой ничтожной мысли; из всех тел и умов нельзя было бы извлечь ни единого порыва истинного милосердия; это невозможно, это от- носится к другой сфере-сверхестественной.
    Этого вполне достаточно, чтобы проникнуться его духом.
    Я не знаю, кто меня послал в мир, я не знаю что такое мир, что такое я. Я в ужасном и полнейшем неведении. Я не знаю что такое мое тело, что такое мои чувства, что такое моя душа, что такое та часть моего я , которая думает то, что я говорю, которая размышляет обо всем и о самой себе и всетаки не знает о себе больше, чем все остальное. Я вижу эти ужасающие прост- ранства вселенной, которые заключают меня в себе, я чувствую себя привязанным к одному уголку этого обширного мира, не зная, почему я помещен именно в этом а не в другом месте целой вечности, которая мне предшествовала, и которая за мной следу- ет. Я вижу со всех сторон только бесконечности, которые заклю- чают меня в себе, как атом, как тень, которая продолжается только момент и никогда не возвращается. Все, что я сознаю, это только то, что я должен скоро умереть; но чего я больше всего не знаю, это смерть, которой я не умею избежать. Как я не знаю, откуда я пришел, так же точно не знаю, куда уйду... Вот мое положение: оно полно ничтожества, слабости, мрака.
    Мы беззаботно катимся в пропасть закрыв глаза, чтобы не видеть ее.
    Итак-Паскаль, которому посчастливилось изобрести и смерть, и счетную машину и которому за одно прощалось другое.
    Это было ясновидение. ............