В ритмах человеческого духа
    Е.В. Юшкова
    Лишить драматический театр словесной формы выражения такая идея посещала театральных деятелей России на протяжении всего ХХ века, хотя становилась популярной весьма на недолгое время.
    Приходили к этой мысли разными путями в поисках максимальной выразительности на сцене такие разные режиссеры, как Всеволод Мейерхольд, Александр Таиров, Михаил Чехов, а спустя полвека Гедрюс Мацкявичюс, Вячеслав Полунин. Обращались к "театру без слов" и теоретики искусства: Вячеслав Иванов, Андрей Белый, Сергей Волконский, Максимилиан Волошин.
    Если лишить драматический спектакль слова, одного из главных инструментов выразительности, то очевидно, что на смену ему должно прийти то, что может его заменить, что станет определяющим в стилистике спектакля. Экспериментаторы ХХ века нашли тот самый эквивалент, который по степени смысловой насыщенности не только не уступал слову, но порой даже его превосходил.
    Этим компонентом стала пластика актера, а театр, использующий ее в качестве основного изобразительного средства, уже во второй половине столетия получил наконец свое окончательное название пластический театр.
    Интересно, что сам термин промелькнул уже в критике начала ХХ века, но был высказан вскользь и даже не по поводу работавших в то время режиссеров. Его употребила в журнале "Аполлон" в 1915 году Ю. Слонимская, обращаясь к творчеству французского балетмейстера Новерра [1.С.41].
    Впоследствии определение пластическому театру попытался дать режиссер, создавший в 70-х годах ХХ века российский пластический театр, Гедрюс Мацкявичюс. В интервью автору данной работы он сформулировал, опираясь на собственный опыт, что это театр, который в своих спектаклях использует "выразительные средства драмы, пластики, танца, пантомимы, цирка, эстрады" [2], кроме слов, "потому что язык пластики настолько богат, что необходимость в слове исчезает" [2]. Расширяя это определение, можно было бы добавить, что пластический театр относится к синтетическим, пространственно-временным видам художественного творчества и использует драматургию, музыку, хореографию, изобразительное искусство и, конечно же, основной компонент пластику актера.
    Пластика (от греч. plastike ваяние, скульптура) это "объемная выразительность человеческого тела вообще (в статике и динамике)" [3]. Если живопись и скульптура обращаются к пластике в ее статическом аспекте, то театр (в том числе и балет) используют ее динамические характеристики.
    Пластика в театре (или жестуальность), как утверждает семиотик П. Пави, это "система различных характеристик тела (телесных действий)" [4.С.101]. По его же определению, телесные действия основаны на такой единице движения, как жест. Жест это "телодвижение, чаще всего волевое и контролируемое актером, совершаемое ради значения" [4.С.99].
    Жесты вкупе с мимикой, телодвижениями и взглядами считает первичной формой актерского искусства М. Каган [5.С.303]. По мнению исследователя, такая форма зародилась в процессе охоты, а под названием орхестики сохранилась в древнегреческой культуре. В процессе развития из такого синкретического искусства выделился танец, имеющий неизобразительный характер, а другим полюсом стало актерское искусство без слов изобразительное, или миметическое по своей сути.
    "Художественный язык этого искусства основан на воспроизведении реальных форм жизненного поведения человека, его бытовых движений, жестов, мимики, то есть имеет изобразительный характер" [5.С.305], писал М. ............