О лингвистических аспектах перевода Р. Якобсон
    Бертран Рассел как-то заметил: "Невозможно понять, что означает слово "сыр", если не обладать нелингвистическим знакомством с сыром" [1].
    Однако если, следуя основному философскому положению того же Рассела, мы будем "в традиционных философских проблемах обращать особое внимание именно на их лингвистический аспект", то нам придется признать, что понять значение слова cheese (сыр) можно, лишь обладая лингвистическим знанием того значения, которое приписывается этому слову в английском лексиконе.
    Представитель культуры, кулинария которой не знает сыра, поймет английское слово cheese (сыр) только в том случае, если он знает, что на этом языке слово cheese обначает "продукт питания, сделанный из свернувшегося молока", при условии, что он, хотя бы чисто лингвистически, знаком с понятием "свернувшееся молоко".
    Мы никогда не пробовали ни амброзии, ни нектара и обладаем только лингвистическим знанием слов "амброзия", "нектар", а также слова "боги" - названия мифических потребителей этих продуктов; однако мы понимаем эти слова и знаем, в каком контексте они обычно употребляются.
    Значение слов "сыр", "яблоко", "нектар", "знакомство", "но", "просто" и вообще любого слова и любой фразы является несомненно лингвистическим или, если выражаться более точно и обобщенно, - семиотическим фактом.
    Самым простым и верным аргументом против тех, кто приписывает значение (signatum) не знаку, а самому предмету, будет то, что никто никогда не нюхал и не пробовал на вкус значение слов "сыр" или "яблоко". Не существует signatum без signum. Значение слова "сыр" невозможно вывести из нелингвистического знания вкуса чеддера или камамбера без помощи словесного обозначения. Чтобы ввести незнакомое слово, требуется некий набор лингвистических знаков. Если нам просто укажут на предмет, мы не сможем определить, является ли слово "сыр" названием именно этого конкретного предмета или же любой коробки камамбера, камамбера вообще или любого сорта сыра, или любого молочного продукта, любого продукта вообще или вообще названием коробки, назависимо от содержимого. И вообще, означает ли это слово название неизвестного нам понятия? А может быть, оно выражает намерение предложить, продать этот предмет, запрет или, может быть, проклятие? (Кстати, указательный жест действительно может выражать проклятие; в некоторых культурах, в частности в Африке, этот жест выражает угрозу.)
    Для нас, лингвистов и просто носителей языка, значением любого лингвистического знака является его перевод в другой знак, особенно в такой, в котором, как настойчиво подчеркивал Пирс [2], этот тонкий исследователь природы знаков, "оно более полно развернуто". Так, название "холостяк" можно преобразовать в более явно выраженное объяснение - "неженатый человек", в случае если требуется более высокая степень эксплицитности.
    Мы различаем три способа интерпретации вербального знака: он может быть переведен в другие знаки того же языка, на другой язык, или же в другую, невербальную систему символов. Этим трем видам перевода можно дать следующие названия:
    1) Внутриязыковой перевод, или переименование - интерпретация вербальных знаков с помощью других знаков того же языка. ............