Повесть
    Б. Розенфельд
    Повесть - широкий, расплывчатый жанровый термин, не поддающийся единому определению. В своем историческом развитии как самый термин "повесть", так и обнимаемый им материал прошли длинный исторический путь; говорить о П. как о едином жанре в древней и новой литературе совершенно невозможно. Неопределенность термина "П." осложняется еще двумя специфическими обстоятельствами. Во-первых, для нашего термина "П." нет точно соответствующих терминов в зап.-европейских языках: немецкому "Erzahlung", французскому "conte", отчасти "nouvelle", английскому "tale", "story" и т. д. отвечают у нас как "П.", так и "рассказ", частью "сказка". Термин "П." в его определенной противопоставленности терминам "рассказ" и "роман" - специфически русский термин (см. "Роман", "Новелла"). Во-вторых, П. - один из стариннейших литературных терминов, который в различные исторические моменты менял свое значение. Необходимо к тому же различать изменение значения термина "П." от изменения самих соответствующих явлений. Историческое развитие термина отражает конечно (с некоторым лишь запозданием) движение самих жанровых форм. Не случайно у нас термины "рассказ" и "роман" появляются позднее, чем "П.", как не случайно и то, что на определенном этапе этот последний применяется к таким произведениям, которые являются по существу рассказами (см. "Рассказ"). Так. обр. раскрыть конкретно и полно содержание понятия "П." и определить его границы можно лишь на основе характеристики соответствующих литературных фактов в их историческом развитии. I. Повесть в древней русской литературе
    Первоначальное значение слова "П." в нашей древней письменности весьма близко к его этимологии: П. - то, что повествуется, представляет законченное повествование. Поэтому применение его весьма свободно и широко. Так, П. часто назывались произведения житийные, новеллистические, агиографические или летописные (напр. "Повесть о житии и отчасти чудес исповедание блаженного Михаила...", "Повести о мудрых женах" или известное "Се повести временных лет" и т. д.). И обратно: в заглавиях старинных П. находим термины "Сказание", "Житие", "Деяния" соответственно распространенному на Западе лат. "gesta", "Слово", при нравоучительном осмыслении - нередко "Притча", позже "Приклад" (т. е. пример). Вместе с тем старинная П. и по существу теснейшим образом переплетается с большинством других повествовательных жанров. В недостаточно еще диференцированной, "синкретичной" древней письменности П. является той наиболее общей жанровой формой, в которой перекрещиваются почти все повествовательные (более узкие) жанры: житийные, апокрифические, хроникальные, воинско-эпические и т. п. Это однако не исключает того, что одни из явлений, сюда относящихся, занимают центральное место в этой жанровой группе, другие находятся на ее периферии, третьи же лишь номинально относятся к ней. Так, очевидно родство с П. летописной записи, религиозной легенды и т. п. в их наиболее развернутых образцах. Для повести характерно связное изложение не одного, а целого ряда фактов, объединенных единым стержнем.
    Впрочем одного этого формального признака недостаточно для определения типичных образцов древней П. Так, по композиционной структуре близки к типичным формам П. те жития, которые дают развернутую биографию "святого" (напр. ............