Основные этапы политогенеза у древних кочевников Центральной Азии
    С.Г. Кляшторный
    Важнейшим фактором политогенеза у древнетюркских племенных сообществ Центральной Азии и Южной Сибири явилось их весьма раннее вхождение в сферу прямого или опосредствованного воздействия социально более дифференцированной и уже урбанизированной цивилизации. Именно формирование в бассейнах Хуанхэ и Тарима во втором первом тыс. до н.э. крупных цивилизационных очагов, сопровождавшееся исторически интенсивными по срокам процессами политогенеза, привело во второй половине I тыс. до н.э. к появлению в северной лесостепной и горно-степной зоне, близкой или прилегающей к долинам названных рек, ранней степной государственности, весьма отличной от китайской; государственности, с почти сразу же обозначившимися элементами имперской структуры.
    Первоначально, в V-IV вв. до н.э., тенденция к интеграции в объединение имперского типа полилингвальной и полиэтничной массы скотоводческих племен определялась военными потенциями юэчжийского племенного союза, чье господство или военное преимущество было неоспоримым на пространстве от Восточного Притяньшанья и Горного Алтая до Ордоса. Но на рубеже II-III вв. до н.э., в ходе длительных и жестоких войн за власть над Степью, военные приоритеты перешли к их северо-восточным соседям и прежним данникам, племенам сюнну (гуннам).
    Последним, хотя бы предельно схематично, как относительно простые единицы социального и квазиполитичсского устройства, обозначаемые в современной социальной антропологии термином "вождество", трансформировались в то состояние, которое мы обозначаем термином "раннее государство", а применительно к обозначенным месту и времени - термином "архаичная империя", объединенная силой или угрозой силы и сама состоящая из раннегосударственных образований и вождеств.
    Естественно, мы можем проследить этот процесс только в том виде, в каком он представлен летописцами той эпохи, историографами, чьи ментальные конструкции и подходы к отражению окружающего мира определялись иными, чем у нас, требованиями и параметрами.
    Ранние рассказы о северных соседях Китая запечатлел в своих "Исторических записках" создатель нормативной китайской историографии Сыма Цянь (135-67 гг. н.э.). Эти сюжеты изложены им отрывочно, не систематично, предельно кратко ничем не напоминают обширные повествования Геродота о причерноморских скифах.
    Кочевники, населявшие Центральную Азию в VII-VI вв. до н.э., именуются Сыма Цянем жунами и ди. Позднее их стали называть ху. В ту же эпоху в степях Внутренней Монголии, Южной Маньчжурии и в отрогах Большого Хингана жили "горные жуны" и дунху ("восточные варвары"). Северные племена были постоянными участниками политической жизни древнекитайских царств, то, сражаясь с ними, то, вступая в коалиции воюющих друг с другом государств и получая за это вознаграждение.
    Сыма Цянь ярко описывает их "варварский" образ жизни и общественное устройство. Жуны и дунху не были политически объединены, "все они были рассеяны по горным долинам, имели собственных вождей, и, хотя нередко собирались свыше ста племен жунов, они не сумели объединиться в одно целое". Источники отмечают у жунов и дунху посевы проса, но главным их занятием было скотоводство: "переходят со скотом с места на место, смотря по достатку в траве и воде. ............