Дескриптивная метафизика П.Ф.Стросона
    Блинов А.К.
    П.Ф.Стросон создал "дескриптивную метафизику" - учение, которое радикально пересмотрело все исходные предпосылки философии анализа. При эттом он был уверен, что продолжает и одновременно преодолевает дело Витгенштейна.
    До Стросона аналитики всех школ и направлений были едины в своем неприятии метафизики. Все они полагали, что метафизические проблемы бессмысленны или мнимы, и цель своей деятельности видели в очищении языка от путаницы, привносимой метафизикой. Стросон восстановил метафизику в ее исконных правах. Он предложил программу создания новой - "дескриптивной" - метафизики на основе анализа обыденного языка.
    Стросон противопоставил дескриптивную метафизику ревизующей или исправляющей, считая, что первая стремится к описанию реальной структуры нашего мышления, а вторая пытается продуцировать лучшую структуру. По его мнению, вся история философии в скрытом виде содержит в себе это различение. К философам-дескриптивистам он отнес Аристотеля и Канта, а к мыслителям, стремящимся усовершенствовать структуру нашего мышления, - Декарта, Лейбница, Беркли. Специфику собственного дескриптивистского учения Стросон видел в обращении к лингвистическим методам: анализ обыденного языка, утверждал он, является единственным надежным путем к познанию реального мира. Основные цели дескриптивной метафизики Стросон видел:
    в выявлении глубинной формообразующей структуры обыденного языка и
    в экспликации онтологического содержания, заключенного в языковых структурах.
    В первом - радикальном - варианте дескриптивной метафизики, представленном в "Индивидах", он надеялся на возможность прямого онтологического вывода от языка к бытию.
    Книга Стросона "Индивиды" (1959) имеет подзаголовок "Очерк дескриптивной метафизики", хотя Стросон был видным представителем философии "обыденного языка". И хотя, в отличие от логических позитивистов, философы "обыденного языка" публично не осуждали метафизику, их настойчивое внимание к тщательному анализу, к детальному описанию, к особенностям конкретных "языковых игр" внушало мысль, что метафизика с ее неустранимой всеобщностью, бесспорно, лежит за границами их интересов.
    Разрыв Стросона с философией "обыденого языка", безусловно, не был абсолютным. Он все еще готов считать, что "опора на тщательный анализ реального употребления слов является наилучшим и единственно надежным путем в философии". Однако философ должен идти дальше, рассуждает он, если хочет "раскрыть наиболее общие черты нашей концептуальной структуры", ибо нет сомнений в том, что эта структура не выражается в тех ответах, которые дают люди на вопрос об их способе употребления выражений.
    Естественно спросить: что именно подразумевает Стросон под "нашей концептуальной структурой"? Чья это концептуальная структура - австралийского аборигена, европейского гуманитария или физика-теоретика? На этот вопрос Стросон отвечает, что "существует массивное центральное ядро человеческого мышления, не имеющее истории". Именно это массивное ядро он и надеется "раскрыть". "Категориями и понятиями", воплощающими эту устойчивую структуру человеческого мышления, являются, говорит он, как "банальности наиболее рафинированного мышления", так и "необходимая сердцевина концептуального инструментария наиболее утонченных человеческих существ". ............