Герман Мелвилл. Белый Бушлат
    В 1843 г. в одной из гаваней Тихого океана молодой матрос - в нем нетрудно узнать героя романа "Тайпи", продолжающего свой путь домой, - поступает на американский фрегат "Неверсинк". Поскольку на корабле после многолетнего плавания не находится ни одной лишней матросской куртки, он вынужден собственноручно соорудить её подобие из холщовой рубахи и всяческого тряпья, и за светлый цвет сымпровизированной одежды получает прозвище Белый Бушлат. На протяжении всего плавания куртка причиняет ему разнообразные неприятности, поскольку выделяет его из массы одетых в темное матросов.
    фрегат уже возвращается в Америку, ему предстоит обогнуть мыс Горн и пройти Атлантический океан, но и эта последняя часть плавания занимает более года. У Белого Бушлата достаточно времени, чтобы в мельчайших подробностях изучить жизнь военного корабля и его команды, своеобразные отношения среди пятисот человек, теснящихся на весьма ограниченном корабельном пространстве, где все совершается на виду, недоступно даже минутное одиночество, и единственное место, которое матрос может считать своим, - подвесная койка, растягиваемая только в ночные часы вплотную к другим на одной из нижних палуб.
    Белый Бушлат зачислен марсовым матросом. Марсовые, чьи вахты проходят на самых верхушках мачт, высоко над палубой - своеобразная матросская аристократия. Старший над ними - старшина Джек Чейс, бывалый моряк, человек неординарный, образованный, любитель поэзии и один из немногих на "Неверсинке", кому довелось участвовать в настоящих морских сражениях. Чейса любят матросы, им восхищаются офицеры и даже в тоне командира, когда тот обращается к нему, чувствуется нотка уважения. Старшина благоволит Белому Бушлату и не раз приходит ему на помощь в затруднительных положениях. Почти невероятная история, которую узнает Белый Бушлат, свидетельствует о совершенно особенном отношении к Джеку Чейсу на фрегате: когда старшина дезертировал с корабля, чтобы принять участие в гражданской войне перуанцев на той стороне, которую считал правой, а потом, по чистой случайности, был обнаружен в одном из портов на перуанском военном шлюпе, его всего лишь водворили обратно на "Неверсинк", и за этим не последовало не только наказания, но даже понижения в должности.
    Случай тем более удивительный, что любой матрос на "Неверсинке" живет в постоянном ожидании тех или иных наказаний, многие из которых телесные. Плавание американского военного корабля, словно плавание древней галеры, проходит под свист плетей. И если большими плетьми - кошками - порят еще показательно, в присутствии всей команды, и назначать такую порку имеет право лишь командир корабля, то линек - кусок троса с узлом на конце - может быть пущен в дело по распоряжению всякого офицера прямо на месте, где матрос замечен пусть даже не в проступке, но хотя бы в обыкновенной нерадивости. За более серьезные преступления - такие, как дезертирство или проявление трусости в боевой обстановке, - полагаются уже особые, поэтапные экзекуции, вроде прогонки сквозь строй эскадры, когда виновного перевозят с корабля на корабль, и на каждом он получает перед строем новую порцию плетей. А в соответствии с морским регламентом раз в месяц команде зачитываются выдержки из Свода законов военного времени, действующих на флоте и в отсутствие прямой войны; из двадцати преступлений, подсудных военному трибуналу, тринадцать карается смертной казнью, и речь не только о мятежах или покушении на командира - в петле окажется и матрос, попросту заснувший на вахте. ............