До конца 80-х годов ХХ века отечественная школа разного уровня неизменно использовала программы и учебники по литературе, созданные на основе единой версии истории общества и социологически соотнесённой с нею истории искусства, методологически восходящей к марксистско-ленинской периодизации революционных политических событий в мире и в России. Освобождение от этой догматической методологии и схематизма, именовавшегося научной традицией, предоставляли возможность поменять в учебном процессе местами тексты, давно утратившие свою привлекательность для читателя, на явления возвращённой культуры; и это обстоятельство какое-то время примиряло нас с остро ощущающимся ныне дефицитом учебников и программ нового поколения.
Хотя возраст первых попыток по-новому осмыслить культурное и литературное пространство ХХ столетия уже переваливает через рубеж десяти лет (Акимов В.М. Великие и трудные судьбы: Страницы литературной жизни Петрограда-Ленинграда.-Л.: Лениздат, 1990.-67с.; Скобелев, В.П. Слово далёкое и близкое: Народ – герой – жанр: [Очерки по поэтике и истории литературы]. – Самара: Кн. Изд-во, 1991.-278 с.; Голубков, М.М. Утраченные альтернативы: Формирование монистической концепции советской литературы 20-30-х годов./Рос. акад. наук, Ин-т мировой лит. им. А.М.Горького.-М.: Наследие, 1992.199с.), нельзя утверждать, что концептуальный инфантилизм и наивный эмпиризм себя полностью исчерпали в историко-литературных исследованиях. Единодушны исследователи в утверждении, что «разомкнувшееся в конце ХХ века культурное пространство» создаёт уникальную для историков литературы ситуацию, позволяющую осмыслить художественный феномен отечественной литературы во всём многообразии и сложности этого явления. Но солидарны они только в отрицании прежних вульгаризированных схем (Освобождение от догм. История русской литературы: Состояние и пути изучения: Сб. ст./РАН, Науч. сост. на рус. лит., Институт мировой литературы; Отв. ред. Д.П.Николаев.- М.: Наследие, 1997. Т.1.-308с. Т.2.-214.) и в признании необходимости выработки новой концепции историко-литературного процесса, в основу которой были бы положены «высокозначимые эстетические ресурсы, которые были накоплены в течение века русской литературой, часто и в значительной степени вопреки всем видам оказываемого на неё давления» (С.И.Тимина. Русский ХХ век//Русская литература ХХ века. Школы, направления, методы творческой работы. СПб.: «Logos»; М.: «Высшая школа», 2002.С.7).
Основные проблемы изучения истории русской литературы ХХ века. Границы курса (Внешние и внутренние. Внешние: верхние и нижние.)
Проблема внутренних границ литературы ХХ века будет рассматриваться в связи с характеристиками отдельных периодов.
Проблема границ, соединяющих или разделяющих (для одних – внутренних, для других - внешних) русскую литературу ХХ века от литературы так называемого ближнего зарубежья. Эту проблему нельзя решать, нарушая исторические факты: русская литература только в конце ХХ века получила возможность воссоединиться с зарубежьем ДАЛЬНИМ и отделиться от зарубежья БЛИЖНЕГО. Следовательно, рассмотрение её ВНЕ КОНТЕКСТА БЛИЖНЕГО ЗАРУБЕЖЬЯ – суть более грубая ошибка, чем отсутствие соотнесённости с явлениями дальнего зарубежья.
Литература рубежа веков (Художественная эпоха Серебряного века ) не завершается Октябрём 1917 года, а продолжается в новых условиях, ветвясь при этом на литературу русского андеграунда, советскую и русское зарубежье. ............
