К вопросу о конструктивном знании
    Известно высказывание Ф.Энгельса по поводу "здравого человеческого рассудка", который переживает самые удивительные приключения, отважившись выйти из четырех стен домашнего обихода на простор теоретического исследования. Вместе с тем верно и обратное. Нисходя о вершин теоретических абстракций на поле практического действия, предполагающего участие других людей, мы оказываемся перед необходимостью воплощать постигнутые нами нетривиальные истины в формулы здравого смысла, "самоочевидные" для тех, кто не побывал на высотах: чтобы люди нас поняли, с ними нужно, по крайней мере, говорить на их языке.
    Проблема общедоступности приобретает особое значение в сфере человекопреобразующих дисциплин, к числу которых я отношу прежде всего психотерапию, педагогику и коммунистическое воспитание, науку о всестороннем развитии личности: преобразовательные цели этих дисциплин не могут быть достигнуты без активного содействия со стороны людей, подлежащих преобразованию, без становления преобразуемых субъектами собственного преобразования. Требование общедоступности ("наглядности", "узнаваемости") конечных результатов теоретических изысканий имеет для человекопреобразующих дисциплин не меньшее значение, чем принцип Бора для квантовой физики. Поскольку результаты исследований должны быть сообщены другим людям, указывал Н. Бор, нам не остается ничего иного, кроме как пользоваться общеупотребительным языком.
    Очевидно, что все специальные, "искусственные" термины необходимо требуют разъяснения, которое в конечном счете может быть дано только на обычном "естественном" языке повседневной жизни, ибо последний выступает нашим основным и неустранимым средством концептуальной коммуникации. Однако требование общедоступности языка человекопреобразующих дисциплин обусловлено не только необходимостью изъясняться с неспециалистами - объектами преобразования: требование общедоступности обусловлено также необходимостью такого включения знания об этих "объектах" в их собственную структуру, которое приводило бы к преобразованию последней, то есть к изменению законов жизни этих "объектов".
    Для того, чтобы такое включение стало возможным, "знание должно быть принципиально действенным, производящим эффект в системе... через организацию им соответствующей мыследеятельности" [1]. Знание, привносимое в данную "систему" (то есть во внутренний мир личности) в качестве реорганизующего её элемента, должно быть способно взаимодействовать с реорганизуемыми элементами, иметь общую с ними природу. Проблема состоит в том, что существующие объяснительные "научные знания и внутренний мир личности имеют различную природу" [2].
    Важнейшим отличительным признаком объяснительного научного знания является его объективность, независимость от субъективных точек зрения. Стремление к объективности приводит к тому, что из научных текстов устраняется все, что касается субъекта - эмоции, оценки, утверждения о личной убежденности и т.п., - вследствие чего демонстративное безразличие к предмету становится 9 едва ли не мерилом "научности". Между тем факторы внутреннего мира человека, обладающие для него личностным смыслом и определяющие его жизненную направленность ("законы" его жизни), субъективны, эмоционально окрашены и ценностно ориентированы: они имеют статус убеждений, то есть принципиально отличаются от ориентаций научного знания. ............