Ла Мот ле Вайэ и Гассенди.
    И.Вороницын
    Ла Мот ле Вайэ (1588-1672) и Пьер Гассенди (1592-1655) были связаны между собой тесной дружбой, хотя их взгляды были устремлены в разных направлениях. Ни один из них не был атеистом, но оба они больше, чем кто-либо в первой половине семнадцатого столетия, потрудились для торжества атеизма.
    Ле Вайэ был продолжателем Монтэня: "нет ничего надежнее сомнения", - говаривал он. Но, чтобы за это сомнение ему не слишком досталось, он прибавлял, что это - христианское сомнение и оно так подрывает авторитет всякого знания, что кроме слепой веры в истины церкви нет иного прибежища. "Религия истинна вследствие невозможности достигнуть истины иным путем". Эти слова в устах тупоумного деревенского попа, может быть, и показались бы искренним убеждением. В устах ученого философа они были просто язвительной насмешкой. "Во что ты веришь?" - спросили раз угольщика. "Я верю в то, чему учит святая церковь", - ответил он. Но он не знал, чему учит святая церковь. Ле Вайэ же знал это слишком хорошо. Он, например, утверждал, что "вера не необходима для спасения", следовательно, и хваленая вера угольщика не дает спасения. И еще, между прочим, он говорил, что "религия не нужна для добродетели". Это просто значило, что и атеист может быть добродетельным. К такой вере приводило его "христианское сомнение"!
    Ле Вайэ был светским писателем скорее, чем ученым. Его главные сочинения "Оразиус Туберо. Пять диалогов в подражание древним" и "Добродетель язычников" говорили не столько уму, сколько сердцу. Совсем иной характер носят труды Гассенди, ученого прежде всего) и философа главным образом.
    Он не имел еще двадцати лет, когда написал сочинение против Аристотеля, задорно-смелое и не увидевшее вследствие этого целиком света, так как друзья юного философа настояли на сожжении значительной его части.
    По сохранившимся изложениям уничтоженных частей его книги видно, что Гассенди уже в это время стоял на точке зрения Коперника, разделял взгляды Джордано Бруно о множественности миров и, вероятно, принимал атомистическое учение, т.-е. уже был материалистом. Кроме того, он был сторонником учения Эпикура об удовольствии, как основном принципе всей человеческой нравственности.
    Обширные познания Гассенди обеспечили ему спокойное местечко каноника, а потом настоятеля в Дине.
    Этот основоположник материализма нового времени, этот скептик и, можно думать, совершенный безбожник был духовным лицом! Таковы были времена. В лоне самой церкви таились люди, несшие ей своими учениями конечную гибель. А наш каноник-материалист был вдобавок еще человеком "святой жизни". Такую славу он оставил по себе в Провансе, где после его смерти крестьяне долго вспоминали "святого священника". Они не знали, конечно, что их столь чтимый отец духовный с юных лет воспылал любовью к самому безбожному философу древности Эпикуру и до самой смерти не уставал восхвалять его проклятое церковью учение.
    Впрочем, ряса Гассенди нас интересует весьма мало. Он был ведь "наибольшим гуманистом из всех философов и наибольшим философом из всех гуманистов" (Бейль). В истории атеизма это звание должно значить очень много, а тонзура, католически украшавшая его череп, могла и не гармонировать с тонкой иронической усмешкой, блуждавшей на губах этого "попа". ............