Между аллилуйей и анафемой. Политическое сознание советского общества в годы хрущевской десталинизации.
    С. А. Гвоздев
    Чем дальше от нас бурная хрущевская оттепель, тем яснее, что ее главным содержанием стали не подковерные схватки за власть в Кремле и не суматошные перестройки и начинания эксцентричного реформатора, а перемены в образе жизни и инициированная разоблачениями Сталина "революция в умах. Вышедшие в 90-х годах книги и статьи очертили первые контуры грандиозной идейной смуты, вызванной свержением кумира.1 Извлекаемые ныне из многолетней паутины секретности документы бывших партийных архивов позволяют более полно и достоверно судить о драматических трансформациях массовых представлений о политике и власти в условиях кризиса тоталитарного сознания.
    Унаследованная из сталинской эпохи модель политической культуры в качестве одной из главных составляющих включала в себя культ вождя как феномен массового сознания. Об этом, в числе прочего, свидетельствуют многочисленные надписи на бюллетенях для голосования и записки, опущенные в избирательные урны в ходе выборов в Верховные Советы СССР и РСФСР и местные Советы в 1950-1953 годах. Выражения верноподданнической любви искренни, неподдельны, разнообразны, идут "от всей души", нередко облечены в стихотворную форму. В массовом сознании образ Сталина - это образ отца, строгого, порой сурового, но справедливого и заботливого, которому люди и обязаны всем - от очередного снижения цен до обещанного в недалеком будущем коммунистического рая. Восторг доходит до крайних пределов, когда вождь, например, "дает согласие" баллотироваться в депутаты Ярославского городского Совета в 1950 и 1953 годах. Нехитрым пропагандистским приемом достигается поразительный эффект:
    - Голосую за того, кто дал нам нашу счастливую жизнь - за товарища Сталина;
    - Я никогда еще не переживала такого счастья, как в настоящий момент, когда голосую за товарища Сталина;
    - За тебя, дорогого отца, отдадим мы свои сердца.2
    Вера в вождя, доходившая до культового поклонения, вовсе не исключала критического отношения к власти и проводимой политике. Кризисное состояние общества к началу 50-х годов давало много оснований для массового недовольства. Наибольший протест вызывал низкий уровень жизни, высокие налоги, жестокое уголовное законодательство, колхозная система, недемократичность советских выборов и отсутствие реальных свобод. С учетом гораздо реже встречающихся выражений любви к власти ("Я не партийный, но у меня есть любимая мать - ВКП/б/"), равно как и брани и проклятий в ее адрес ("Долой кровопийц и бахвалов, не надо нам молочных рек с кисельными берегами и железного кулака"; "Дайте жизни, проклятые душегубы"), перед читателем предстает весь спектр высказываний о политике и власти, характерный для массового сознания позднего сталинизма.3 Поражает высокий протестный потенциал электората, готового выразить истинное отношение к власти даже в условиях тотального политического сыска. В то же время видно, что недовольство уживалось с завышенными ожиданиями от государства. Критике подлежала не сама система, а ее конкретные действия, отдельные ее стороны, привилегии начальства. Тогдашнее восприятие власти своим поколением удачно выразил писатель В. ............