На обломках дворянской атлантиды
    Сергей Глушков
    Культура русской усадьбы, история ее длившегося целое столетие расцвета и блистательного полувекового заката, оборванного катастрофой 1917 года, далеко еще не исследованы с той полнотой, какой заслуживает это поразительное явление безвозвратно ушедшей эпохи. Для того, чтобы охватить его во всей полноте, понадобятся усилия не только историков, но и искусствоведов, архитекторов, ботаников, экологов, агрономов, литературоведов и людей еще многих специальностей, на которые расщепилась некогда единая жизнь наших предков. Пожалуй, только одной, не столько науке, сколько страсти под названием "краеведение", под силу вернуть хотя бы представление об этом утраченном единстве. Усадебная жизнь строилась на любви и внимании к месту своего обитания, понимаемому как вместилище души и тела, как то самое единство природного и духовного начал человека, в котором настоящее неотделимо от прошлого, а сам человек - от природы. И дело не только в том, что среди обитателей дворянских гнезд немало было людей, увлеченно исследовавших все то, что их окружало, включая историю края, его недра, растительный и животный мир. Само содержание этой жизни напоминало человеку о его ответственности перед прошлыми и последующими поколениями, оно же направляло на поиск гармонии человека и природы. Пожалуй, главная особенность русских усадеб - их принципиальная неповторимость. Каждая из них отличалась своим жизненным укладом и своим сзособом хозяйствования, несла на себе отпечаток своих семейных традиций, своей истории. Но при всем их многообразии у дворянских гнезд, расположенных среди близких по духу и красоте ландшафтов, соединенных близким знакомством, а зачастую и родством их обитателей, не могло не быть общих черт.
    Поэтому тверские усадьбы как своеобразная часть того широкого культурно-исторического явления, какое представляли собой дворянские гнезда дореволюционной России, безусловно заслуживают отдельного изучения. Ко времени расцвета усадебной жизни природа Верхневолжья оставалась сравнительно мало затронутой хозяйственной деятельностью человека. Довольно скудные местные почвы не стимулировали активного земледельческого освоения. Леса, вовсе сведенные к тому времени в южной плодородной России, здесь оставались большей частью нетронутыми. Лесной и озерный край сохранил всю свою живописность, и при этом находился в завидной близости от обеих столиц. Так что нет ничего удивительного в том, что "государевы люди", освобожденные от обязательной службы согласно Манифесту о вольности дворянства, подписанному Петром III 18 февраля 1762 года, довольно охотно стали вить свои гнезда именно здесь, не взирая на то, что здешние земли не сулили больших доходов. Конечно, дворянские поместья существовали и до Манифеста. Но они не часто становились местом постоянного обитания их владельцев, бывших в полной зависимости от государя. Особая изобретательность при их обустройстве не была в моде. От той поры на тверской земле сохранились всего две усадьбы. Одна - создателя Вышневолоцкой водной системы М.И.Сердюкова, относящаяся к 20 - 30-м годам XVIII века, и другая - чудом сохранившаяся в глухом углу бывшего Весьегонского уезда под Сандовом и принадлежавшая князьям Ухтомским усадьба Тухани, построенная, видимо, на рубеже XVII и XVIII веков и сохранившая средневековую суровость и скупость убранства. ............