О теории этногенеза Л. Н. Гумилева
    В ходе разработки теории этногенеза Гумилев приходит к необходимости введения ряда терминов и понятий, оперируя которыми освещает закономерности развития этнических систем на протяжении всей истории человечества. По ходу рассмотрения событий в свете этногенеза, опорными понятиями при анализе исходных данных становятся понятия этноса, этнической системы, поля этнической системы, вспышек или толчков пассионарности, а также последовательно сменяющих друг друга фаз этногенеза, определяющих в динамике жизненный цикл любого этноса.
    Так как любым историческим событиям и процессам свойственна длительность, теория этногенеза оперирует конкретными датами, веками, промежутками исторического времени. Неоднократность протекания фиксируемых процессов приводит исследователя к необходимости решать вопросы кратности, периодичности, цикличности или ритмичности упомянутых процессов. Как системный анализ, теория развития и функционирования этносов сталкивается наряду со специфическими вопросами с общефилософскими проблемами, реальными историческими нюансами, проблемами соотношения случайного и закономерного в истории, параллелями, аналогичностью и подобием событий. Интересующими нас вопросами становятся в первую очередь вопросы ритмичности проявления и становления анализируемых процессов, их возможный порядок или периодичность, а также, отчасти, причины, вызывающие к жизни подобные формы движения.
    Повествуя о вспышках этногенеза в разные времена и в различных регионах, Гумилев однозначно констатирует неритмичность этих явлений по той причине, что "гипотеза ритмичности противоречила наблюдениям". Ниже, однако, он признает наличие колебаний этнического поля, которые "можно приравнять к ритму" а, рассматривая взаимодействие как столкновение носителей разных ритмов, указывает на проявление ритма этнического поля в неповторимом стереотипе поведения, который в свою очередь меняется в функции от конкретного региона. Косвенно оговаривается также и некий "первоначально заданный ритм этнического поля", обуславливающий явления ностальгии. Создается впечатление, что существуют некие вводные данные этнического поля, причем задающий первоисточник не указывается, но проявлением его действия является оговариваемый ритм. Что же касается культуры, то присущий ей ритм не ставится под сомнение. Более того, описание факта преемственности культуры заканчивается указанием на то, что "ритмы римской культуры продолжали ощущаться во всей Европе много веков после того, как исчез римский этнос". Этнос, следовательно, не является носителем ритма; этнос не играет так же роль условия существования ритма, т.е. этнос не является ни формой, ни способом проявления ритма. Ритм, видимо, существует сам по себе, определяемый алгоритмами более высокого порядка, чем алгоритмы функционирования ноосферы.
    По мнению Гумилева понятия культуры и этноса, как правило, не совпадают за исключением частных случаев. Ритм же присущ и культуре, и полю этноса. Этногенез, с другой стороны, это "то условие, без которого создание или восстановление культуры невозможно", однако - в авторском варианте - культура безусловно сопрягается с ритмом, этногенез - опосредованно, а вспышки последнего неритмичны. ............