Ранчин А. М.

Стихотворение начинается печально, и день лицейской годовщины изображен как грустный, несчастливый:

Роняет лес багряный свой убор,

Сребрит мороз увянувшее поле,

Проглянет день как будто поневоле

И скроется за край окружных гор.

Пылай, камин, в моей пустынной келье;

А ты, вино, осенней стужи друг,

Пролей мне в грудь отрадное похмелье,

Минутное забвенье горьких мук.

Б.В.Томашевский заметил, что “это описание звучит торжественно и красочно”; по его мнению, грусть поэта вызвана только одиночеством, но не впечатлениями, навеянными северной осенью (Томашевский Б.В. . Пушкин. Т. 2. Юг, Михайловское. Изд. 2-ое. М., 1990. С. 338). Едва ли это так. Замечательный пушкинист оказался в плену ассоциаций, связывающих пейзаж “19 октября” с пейзажем более позднего, также хрестоматийно известного пушкинского стихотворения — “Осени”. Природа в “Осени” действительно торжественна и прекрасна, исполнена красоты “пышного <...> увяданья”. Оба стихотворения перекликаются друг с другом. Посеребренному морозом “увянувшему полю” из “19 октября” соответствуют звенящий “промерзлый дол” и трескающийся под конским копытом лед. В обоих стихотворениях говорится о “кратком дне” и о пылающем камине. Наконец, и “19 октября”, и “Осень” написаны восьмистишной строфой (но только в первом стихотворении строфы составлены из двух самостоятельных четверостиший, а в “Осени” это одна из форм октавы — цельной восьмистрочной строфы с особым принципом рифмовки).

Но на фоне этого сходства особенно отчетливы различия. В “Осени” говорится не только о роще, которая “отряхает / Последние листы с нагих своих ветвей“, но и о “в багрец и золото” одетых лесах; а в “19 октября” — только об опадающей листве. Основной мотив заключительных строф “Осени” — пробуждение творческого воображения, поэтического дара. Во второй строфе “19 октября” выражен противоположный мотив: “вотще воображенье / Вокруг меня товарищей зовет”. Нет, осенний пейзаж в стихотворении, обращенном к лицейским друзьям, печален и мрачен.

Но продолжим чтение.

Печален я: со мною друга нет,

С кем долгую запил бы я разлуку,

Кому бы мог пожать от сердца руку

И пожелать веселых много лет.

Я пью один: вотще воображенье

Вокруг меня товарищей зовет;

Знакомое не слышно приближенье,

И милого душа моя не ждет.

Я пью один, и на брегах Невы

Меня друзья сегодня именуют...

Горе пушкинского лирического героя рождено одиночеством, разлукой с друзьями — это одиночество поэт не в состоянии преодолеть даже силой воображения. По аналогии с судьбой лирического героя, которому не дано ни наяву, ни в мечтах прийти на лицейский праздник, Пушкин упоминает о другом лицеисте, которого также нет на торжестве друзей—лицеистов:

Но многие ль и там из вас пируют?

Еще кого не досчитались вы?

Кто изменил пленительной привычке?

Кого из вас увлек холодный свет?

Чей глас умолк на братской перекличке?

Кто не пришел? Кого меж вами нет?

Он не пришел, кудрявый наш певец,

С огнем в очах, с гитарой сладкогласной:

Под миртами Италии прекрасной

Он тихо спит, и дружеский резец

Не начертал над русскою могилой

Слов несколько на языке родном,

Чтоб некогда нашел привет унылый

Сын севера, бродя в краю чужом. ............