Правовое положение сибирской периодики в 1905-1914 гг. В.В. Воробьев, Омский государственный университет, кафедра дореволюционной отечественной истории
    К началу XX в. общероссийское цензурное законодательство было кодифицировано в Уставе о цензуре и печати, который содержался в XIV томе Свода законов Российской империи. Он состоял из 302 статей и включал нормы Устава 1826 г. (относившиеся к духовной цензуре), Устава 1828 г., Временных правил 1865 г. и ряда отдельных указов (1863, 1867, 1870, 1872, 1873, 1879, 1881, 1882, 1897 гг.)[1]. Нарушениям постановлений о печати, каравшимся как в административном, так и в уголовном порядке, были посвящены целая глава Уложения о наказаниях и ряд статей Уголовного уложения 1903 г.
    Уставом предусматривалась предварительная цензура практически всех периодических изданий. Ей не подвергались: повременные издания, получившие от министра внутренних дел разрешение на выход без предварительной цензуры; издания правительственные; Академий, университетов и "ученых обществ и установлений"; на древних классических языках и переводы с этих языков; чертежи, планы и карты.
    Произведения, не подвергающиеся цензуре, регулировались статьями 143, 144, 147, 149 и 151 Устава о цензуре и печати. Ими предусматривалось право министра внутренних дел делать предостережения с указанием на статьи, подавшие к этому повод. При этом третье предостережение, согласно статье 144, приостанавливало продолжение издания на срок, который будет назначен министром, но не свыше 6 месяцев. Статьей 147 был предусмотрен тот случай, когда по значительности "вреда" наложение ареста не могло быть отложено до судебного приговора. В таких случаях Совету Главного управления по делам печати и Цензурному комитету предоставлялось право немедленно останавливать выпуск в свет данного сочинения, при этом начав в то же самое время судебное преследование против виновного. Статьями 149 и 151 этот порядок ареста периодических изданий и привлечения виновных к судебной ответственности рассматривался в применении к частным случаям. Так, например, если в задержанном сочинении или номере, кроме "вредного" влияния, усматривалось и преступление, то независимо от задержания экземпляров подобных изданий против виновного могло быть возбуждено судебное дело в установленном законом порядком.
    Кроме того, на основании ст. 4 Устава запрещению подвергались "произведения словесности, наук и искусств": 1)"когда в оных содержится что-либо клонящееся к поколебанию учения православной церкви, ее преданий и обрядов или вообще истин и догматов христианской веры; 2) когда в оных содержится что-либо нарушающее неприкосновенность Верховной Самодержавной Власти или уважение к Императорскому Дому и что-либо противное коренным государственным постановлениям; 3) когда в оных оскорбляется честь какого-либо лица непристойными выражениями или предосудительным обнародованием того, что относится до его нравственности или домашней жизни, а тем более клеветой" [2, c.191]. Эти пункты 4 ст. можно было трактовать настолько широко, насколько простиралось весьма богатое воображение ответственного за цензуру чиновника. Однако именно эти правила и составляли структурную основу "Устава" и определяли его содержание. Так, п. 1 ст. 4 фактически повторялся в "Уставе" утверждением и закреплением духовной цензуры, например в ст. ............