Проблема лжи – одна из центральных в человеческой жизни. Ложь – противоречивый, многоплановый, крайне запутанный психологический феномен. Строго говоря, ее нельзя считать грехом, ибо всякий грех имеет антитезу – добродетель, – а ложь антитезы не имеет. Потому что правда не является антитезой лжи. Это хорошо доказал французский социолог Франсуа Кан в работе «Опыт возможной философии лжи» (1989), рассуждая о том, что лживость фашизма или коммунизма еще не демонстрирует истинности антифашизма или антикоммунизма. Ложь – это Протей нашего бытия, она принимает любые личины и позы, рассыпается в тысячах бликах правдоподобий.
На тему лжи мудрецы и философы спорят тысячелетия, но попытки каким-то образом обобщить наши знания о лжи, наше понимание этого феномена, начались не столь уж и давно. Одну из первых значительных классификаций обмана, а точнее, ошибочного знания дал английский философ Фрэнсис Бэкон. В трактате «Новый органон» он предложил свой метод очищений разума от заблуждений, или «идолов», как он их называл. Впрочем, Бэкон не был первым в своем стремлении упорядочить знание о лжи и неправде. Задолго до Бэкона попытку разобраться во всем многообразии обмана сделал арабский мыслитель Абд-ар-Рахман аль-Джавбари, написавший книгу «Сорванные покровы». В ней он приводит сотни случаев обмана, к которым прибегали реальные жители востока того времени – цари, султаны, визари, чиновники, купцы и лекари. Описывает он также хитрости мифических существ – ангелов и джиннов. В трактате он перечисляет и категории людей, для которых обман стал средством к существованию. Это цыгане, фокусники, держатели ярмарочных балаганов, демонстрирующих женщин с приклеенными бородами, а также те, кто изображают из себя слепых или увечных в сражениях, не будучи таковыми.
Классифицирует Абд-ар-Рахман различные хитрости и обманы, исходя из социального положения обманщиков. Этот прием, возможно, не совсем удачен, так как один и тот же способ обмана может повторяться много раз. Поэтому крупный исследователь арабской культуры А. Игнатенко ввел собственную классификацию случаев обмана, собранных им при изучении восточных трактатов. «Он выделял обман в чистом виде (дезинформацию), амфиболию (неопределенность высказывания), подмену (предметов или людей), лжесвидетельство, нарушение клятвы, ложные письма (поддельные и подметные), оговор, заведомо фальшивые предсказания, притворство, провокацию и создание ложных обстоятельств» [Ю. Щербатых, «Искусство обмана»].
Многие авторы, рассматривающие феноменологию лжи с философских позиций, признают, что ложь, по всей видимости, возникла вместе с человеком и неотделима от него. «Ложь укоренена в повседневной и социальной жизни, имеется всюду, где взаимодействуют люди; она есть функция любых человеческих коммуникаций, при которых осуществляется «встреча» интересов индивидов и социальных групп. Дело не в том, имеется ли она или нет (простой жизненный опыт свидетельствует о наличии лжи), а в том, каков ее удельный вес в каждом конкретном случае» [Алексеев П.В., Панин А.В., «Философия: учебник для вузов»]. Их слова подтверждают психологи. Вот что пишет, например, Эрик Берн: «Большая часть человеческих взаимоотношений основана на обманах и уловках, иногда веселых и забавных, иногда низких и злобных. Лишь немногие счастливцы, такие как матери и младенцы, истинные друзья и любящие, совершенно искренни друг с другом» [Берн Э., «Секс в человеческой любви»]. ............
