Л.В. Червякова, Саратовский государственный университет, кафедра новейшей русской литературы
Роман А. Платонова «Счастливая Москва» - произведение чрезвычайно насыщенное идейно и неоднозначное. Его осмысление в платоноведении отличается дискуссионностью. Исследователи нередко высказывают противоположные точки зрения. Так, например, Б. Соколов, сопоставляя роман А. Платонова с «Мастером и Маргаритой» М. Булгакова, утверждает, что «в “Счастливой Москве” на сатиру нет даже намека», «у Платонова иронии нет»1, тогда как С. Залыгин2 подчеркивает ироническое звучание заглавия романа, а Н. Корниенко, проводя параллель с Булгаковым, усматривает сходство именно в «сатирическом отношении к современному московскому центру литературы»3.
Неоднозначно оцениваются и герои романа, их жизненные итоги. Например, если большинство исследователей характеризуют образ жизни Комягина как «эгоистически замкнутый», а его жизнь как бессмысленную, то Т. Никонова4 рассматривает его способ существования как попытку утвердить общезначимые человеческие ценности «единственной и единичной жизни» в социалистической реальности с ее общественным идеалом, а Н. Божидарова проводит аналогию с Обломовым, подчеркивая, что «по сравнению со Штольцами романа вневойсковик кажется мудрым стариком, когда-то давно преодолевшим все стремления, все попытки переделать жизнь, все мечты»5.
Столь же неодноплановы и характеристики Сарториуса. По мысли С. Семеновой6, герой обрел единство с людьми через любовь-жалость, любовь-жертву («агапэ»), пройдя путь отречения от существования для себя. X. Костова7, напротив, считает, что история Груняхина - это крах попытки восстановления целостности бытия, поскольку одиночество героя усугубляется. М. Абашева8 характеризует «уход» Сарториуса от себя как «смерть личности», а П. Бергер-Бюгель говорит о жизненном пути героя как «развитии от техника, который желает невозможного, до реалистически мыслящего гуманиста»9. Н. Малыгина10 также понимает жизнь Сарториуса как движение к обретению света, пониманию мира.
Амбивалентность исследовательских трактовок, безусловно, соответствует амбивалентности романа, открытый финал которого оставляет нерешенным множество вопросов и актуализирует проблему «границ спектра адекватных толкований» (И. Есаулов)11. На наш взгляд, в изучении этого произведения А. Платонова необходимо идти путем анализа одной из самых значимых для писателя проблем, обозначенной в заглавии, – проблемы счастья.
Следует отметить, что ее осмысление в романе А. Платонова исследователями творчества писателя отличается некоторой односторонностью. Например, С. Залыгиным12 название произведения «Счастливая Москва», соотнесенное с образом главной героини, осмыслено как трагическая ирония писателя. В том же ключе осознана проблема счастья и Х. Гюнтером. Исследователь подчеркивает, что «счастье Москвы обещано читателю лишь в названии романа»13, тогда как «линия жизни» героев является «нисходящей», «ущербной». Как утверждает Х. Гюнтер, «счастье, являющееся центральным лозунгом эпохи, отсутствует в романе, и повторение этого только подчеркивает этот факт»14.
По мнению П. Бергер-Бюгеля, «за названием романа скрывается скорее циничный вопрос, чем имя героини: “Счастливая Москва?”»15. ............
