Часть полного текста документа:Русская идея: рубежи обороны В новое тысячелетие наш народ вошел в состоянии смуты. Длится она уже целый век. Лишь на короткое время, в следствие прямой угрозы с Запада, а потом большой войны в середине века народ соединился в одну семью. Но для этого пришлось каленым железом выжечь инакомыслие - инстинкт заставил на это пойти. Нам льстят, когда называют то время "казарменным социализмом". Это был "социализм окопный"! Но когда в тебя стреляют из всех калибров, окоп - самое лучшее место. Вокруг чего же мы тогда соединились в нашей земной жизни? В том, вокруг чего объединились, видимо, и была главная идея народа - она и есть русская идея. Почему же только перед лицом угрозы уничтожения появилась в нас острая потребность соединения? Такая острая, что приняли и жертву коллективизации, и перегрузки невиданной индустриализации, и даже кровь ГУЛАГа. Думаю, здесь - одно из наших важных свойств, часть нашей идеи. Это - потребность мыслить, быть духовным странником и землепроходцем. Мы постоянно отрицаем свое состояние, принимаем, хотя бы в мыслях, состояние "другого". Для такого перемещения мы всегда имели пространство. "Россия - избяной обоз". Крестьяне убегали от власти в казаки, а казаки становились государственниками и шли осваивать Сибирь и Америку. И никто не становился "человеком массы". Мы отказываемся от этого лишь в самый крайний момент и лишь на краткий исторический миг. Даже когда пришлось русским собраться в тоталитарное общество, это был тоталитаризм военного отряда, а не лагерного барака. Прошла смертельная опасность - и мы снова странники. Понятно, как дорого обходится всем нам эта роскошь - ничто так не губит наше благополучие, как всеобщее инакомыслие, эта наша свобода. Посмотришь, как удобно живет средний европеец и как он по-куриному мыслит, - и порой возникает соблазн: поменять, что ли, радость и мучение непрерывной мысли и сомнений на сытый комфорт. Сохраним ли мы эту главную русскую волю? Гарантии нет. Уж очень большие силы нас подтачивают и соблазняют - и нужда, и телевидение, и учебники Сороса. Гарантии нет, но надежда есть. Пока что человек держится - Пушкин помогает и нужда ведь не только отупляет, но и просвещает. Да и Церковь православная подставила плечо. Но такова уж она - вырастила на нашей земле культуру, которая сделала русского человека соборной личностью, а не индивидом, не механическим атомом человечества. Самой Церкви, видно, трудно приходится с таким человеком, но - спасибо ей - не снижает духовного требования, не укорачивает человека. Вот для меня первая ипостась русской идеи: человек - личность. Поднявшись до соборности, осознав ответственность, ограничив свободу любовью, он создает народ. А значит, он не станет человеческой пылью и в то же время не слепится в фашистскую массу индивидов, одетых в одинаковые рубашки ("одна рубашка - одно тело"). Мы не замечаем даже самые великие ценности, когда они привычно нас окружают. Не замечаем же мы, какое это счастье - дышать воздухом. Так же жили мы среди наших людей и не замечали этого их чудесного свойства - каждый из них был личность. Он все время о чем-то думал и что-то переживал. Посмотрите на лица людей в метро. Не боясь окружающих, люди доверчиво уходят в себя, и на лице их отражаются внутренние переживания. ............ |