Смысл Рождества

Случайно ли празднование Рождества приходится на начало года?

Для ответа на этот вопрос нужно, прежде всего, подумать о том, в чем смысл годового цикла, смены лет (новолетия), а заодно и вообще праздника, празднования.

У древних народов окончание года ассоциировалось с активизацией сил хаоса, предшествовавшего творению, когда время останавливалось, как бы «кончалось», а наступление нового года связывалось с творением космоса, и, соответственно, новогоднее празднование отмечалось ритуалами, воспроизводящими сцены творения. В этой языческой интуиции отражалась глубокая истина о смысле цикличности времени: она есть символ вечности. Здесь уместно вспомнить слова Платона: время — подвижный образ вечности.

Все «время мира», так сказать, «эпоха твари» — от начала творения до его конца — определена единым замыслом Создателя по отношению к миру и представляет собой ничто иное, как время спасения или, точнее, обожания твари.[1] Творение мира означает поэтому начало осуществления замысла Творца, а конец мира — окончательную реализацию этого замысла, когда Бог будет «все во всем». Цикличность же в движении знаменует вечность, в которую погружена «эпоха мира». Поэтому каждая граница лет, каждые конец и начало года по-новому соприкасают нас с вечностью, образом которой служит годовой цикл. В этом и состоит смысл празднования: в годовщину события как бы снимается покров временности, и мы получаем возможность символически войти в празднуемое событие, которое после протекания своего на земле принадлежит уже вечности. Насколько реально мы понимаем такое вхождение, зависит от того, реалистически (онтологически) или психологически (как всего лишь воспоминание) мы понимаем символ. Церковь своим богослужением свидетельствует о глубоко реалистическом, онтологическом понимании символа: празднование — это реальное участие в празднуемом событии, но, конечно, не историческое и материальное, а символическое и духовное. Важно, однако, что это не просто воспоминание в чисто психологическом смысле или, если употреблять термин «воспоминание», то это воспоминание, так сказать, онтологически значимое.[2]

Итак, начало года в некотором таинственном смысле знаменует начало творения. Но духовный опыт Церкви свидетельствует, что и Рождество, т.е. Боговоплощение, понятое в самом глубоком своем основании, восходит к первоначалам всего сущего.

В начале было Рождество

Ветхозаветные чтения (паримии) на рождественской вечерне начинаются, как и на пасхальной, с начала Книги Бытия: «В начале сотворил Бог небо и землю...». Святитель Григорий Богослов в проповеди на Рождество, после знаменитого восклицания, легшего в основу рождественского канона: «Христос рождается: славьте!», обращается к чему-то еще более изначальному — к понятию о Боге: «Бог всегда был, есть и будет...»; он называет Рождество праздником воссоздания.[3] Почему объяснение исторического события, эпизода из эпохи правления Августа, возводится к началу времен или даже к самой вечности?

Боговоплощение, как и Пасха, издавна было понято Церковью как новое творение, воссоздание человека, а через него — и всей твари. Греческий святитель XVII века епископ Кефалонитский Илия Минятий в проповеди на Рождество, резюмируя учение св. Отцов, утверждает, что Воплощение было предусмотрено творческой Премудростью Божией прежде всех других дел, прежде создания Ангелов и космоса, как самое славное и прекрасное из дел Божиих, превосходящее самое творение мира. Потому-то Воплощение названо в Писании «началом путей Господних»: «Господь создал меня началом (avrch,) путей Своих для дел Своих...» (Прит. ............