Вряд ли могут привести к истине попытки понять сущность
    сталинского культа личности путем привязки всего, произошедшего
    во времена правления Сталина, к одному лишь этому имени. Точно
    так же невозможно объяснить культ личности "исконно русской лю-
    бовью к монархизму".
    В исторических аналогиях между сталинизмом и русским абсо-
    лютизмом пропадает самое главное и существенное, а именно -
    представление об исторической уникальности того, что произошло у
    нас во времена Сталина, в Италии - во времена Муссолини, в Гер-
    мании - во времена Гитлера, а в Камбодже - во времена Пол Пота:
    жестокая изоляция и уничтожение миллионов людей, геноцид, осу-
    ществляемый либо по классовому, либо по национальному признаку.
    Уже само по себе такое количество жертв, ликвидация целых
    классов или наций, свидетельствует о возникновении совершенно
    новой ситуации. Для того, чтобы содержать в заключении и уничто-
    жать миллионы людей, нужен огромный аппарат, начиная от соответ-
    ствующего наркомата или министерства и кончая низшими его чинов-
    никами - чиновниками охраны, опиравшимися, в свою очередь, на
    негласных чиновников из среды самих заключенных.
    Причем речь шла не о единичном акте упразднения миллионов
    людей, но о его перманентном характере, о растягивании этого ак-
    та во времени, превращении в элемент образа жизни. Речь идет об
    определенной постоянно действующей системе уничтожения, на кото-
    рую, как на свою "идеальную модель", ориентируется вся остальная
    бюрократия. Именно с главной задачи - постоянного упразднения
    огромных человеческих масс - начинается качественное отличие ад-
    министративной системы тоталитарных режимов - тоталитарной бю-
    рократии - от авторитарной бюрократии традиционных обществ и ра-
    циональной бюрократии индустриальных капиталистических обществ.
    Принципиально важно и то, что упразднение осуществлялось по про-
    явлениям человека не только в политике, экономике, идеологии, но
    и в науке, в общей культуре, в повседневной жизни. Это и делало
    новую бюрократию совешенно универсальным инструментом управле-
    ния, инструментом прямого насилия, опирающегося на силу оружия
    ("Ваше слово, товарищ маузер...").
    Но и это еще не все. Не было такой области, включая быт
    (главный объект нападок со стороны "левых" писателей и публицис-
    тов, превращавших быт в предмет официального манипулирования со
    стороны "пролетарской диктатуры"), семейные отношения (вспомним
    Павлика Морозова), наконец, даже отношения человека к самому се-
    бе, к своим сокровенным мыслям (образ Вождя, непременно присут-
    ствующий даже при самых задушевных размышлениях), на право рас-
    поряжаться которой не претендовала бы эта бюрократия. Ей, напри-
    мер, принадлежало окончательное решение относительно того, каким
    должен, а каким не должен быть замысел очередного литературного
    произведения. ............