Веселые, полные надежд шестидесятые
    Зоркая Н. М.
    В Политехнический!
    В Политехнический!
    По снегу фары шипят яичницей.
    Милиционеры свистят панически.
    Кому там хнычется?
    В Политехнический!
    ...Ура, галерка! Как шашлыки,
    дымятся джемперы, пиджаки.
    Тысячерукий, как бог языческий,
    Твое Величество -
    Политехнический!
    Ура, эстрада! Но гасят бра.
    И что-то траурно звучит "ура".
    ...Придут другие - еще лиричнее,
    но это будут не вы - другие.
    Мои ботинки черны, как гири.
    Мы расстаемся, Политехнический!
    Нам жить недолго. Суть не в овациях.
    Мы растворяемся в людских количествах
    в твоих просторах, Политехнический.
    Невыносимо нам расставаться.
    ...Ты на кого-то меня сменяешь,
    но, понимаешь,
    пообещай мне, не будь чудовищем,
    забудь
    со стоящим!
    Ты ворожи ему, храни разиню.
    Политехнический - моя Россия!..
    Андрей Вознесенский
    В постсоветские годы эти слова стали знаковыми, культовыми: "шестидесятые", "шестидесятники"... Сегодня их толкуют по-разному. С восторженной ностальгией: "последний всплеск русского идеализма", "время беззаветных борцов и героев". С упреками, с покровительственной иронией: "своим прекраснодушием и наивной верой в "социализм с человеческим лицом" они продлили жизнь советского режима, задержали перестройку".
    Так или иначе, но для советского кинематографа 1960-е - годы исключительно плодотворные, полные знаменательных побед и свершений. Но и противоречивые, внутренне конфликтные, еще более обострившие ту подспудную борьбу киноискусства с властью, которая началась после смерти Сталина, когда оттепель избавила художников от давящего страха и пробудила потребность честного высказывания.
    Шестидесятые - это тоже история, это тоже эволюция, а не культурологическое клише. Это бурный и стремительный процесс.
    Хронология весьма условна всегда, а уж в жизни искусства тем более. Строго говоря, та стадия эволюции советского кино и тот комплекс признаков, которые ныне обозначаются словами "шестидесятые годы", определились именно в конце 1950-х, в начале оттепели, когда климат советской общественной жизни заметно потеплел, поэтому нам еще придется возвращаться к этому началу.
    Но вообще могут ли события гражданской истории быть непосредственно связаны с жизнью искусства, не суверенно ли оно? Естественно, такие вопросы возникают. Но если в СССР даже в самые тяжкие времена существовала, пусть в ящиках письменных столов, большая литература, если в мастерских художников обитала, дожидаясь своего часа, "потаенная Муза", то в кинематографе зависимость от политики и идеологических установок является непосредственной, прямой.
    Начало "эры Хрущева" и политический курс ХХ съезда партии быстро сказались на кино. Но перемены назревали и изнутри, в умах и сердцах кинематографистов. Традиционный советский разрыв между жизнью и экраном был нестерпим, и это наконец было заявлено в фильмах - взывал сам экран!
    Сокращалась дистанция между ним и жизнью, многие табу социалистического реализма фактически отменялись. ............