Вторую половину ХVII века именуют "стилем Людовика ХIV" – это самый пышный, репрезентативный "большой стиль", барокко на французский лад, более упорядоченное, академическое, не столь церковное, сколь светское; барокко в синтезе с классицизмом.

В ХVII веке Версальский двор гремел, был эталоном роскоши и вкуса во свей Европе. Здесь задавались празднества и балы неслыханного великолепия. С этого времени французский язык, французские моды и манеры начали становиться предметом подражания во всех европейских столицах.

К концу ХVII века французская придворная живопись и ее представители также получили признание во многих странах Европы. Созданный ими стиль вошел в моду при дворах европейских монархов. Но к тому времени, когда французский "большой стиль" вышел на европейскую арену, породившие его годы расцвета абсолютизма были уже позади.

В конце 1680-х годов в стране разразился финансовый кризис. Истощенные налогами города, пришедшее в полный упадок сельское хозяйство, пустая государственная казна - таким было к концу века состояние еще недавно самой блестящей в Европе монархии. По свидетельству очевидцев, Франция напоминала в это время госпиталь, переполненный больными и уминающими от голода. В такой обстановке рушились надменные идеалы уходящего в прошлое царствования. Все реже вспоминали о былом всесилии дряхлеющего монарха, о прошлых победах и былом могуществе Франции.

В 1715 году после более чем полувекового царствования умер Людовик ХIV. Регентом при пятилетнем наследнике престола был назначен Филипп Орлеанский. Процесс разложения французской монархии стремительно продолжался и при новом правителе, с той только разницей, что атмосфера удручающей скованности версальского двора сменилась разгулом, оргиями и полным падением нравов при парижском дворе регента.

Если Людовик ХIV говорил: "Государство – это я", то Людовику ХV принадлежит не менее выразительная сентенция: "После нас – хоть потоп". Уже одно сравнение этих крылатых фраз показывает, в какую сторону изменился колорит времени. Нравы стали откровенно нестрогими, вкусы – прихотливыми, формы – легкими и капризными.

Эта среда была рассадником стиля рококо. Но придворная среда не сама сформировала этот стиль – она подхватила и приспособила к своим вкусам то, что носилось в вечереющем воздухе Европы ХVIII века. Европейский мир изживал свои последние сословно - патриархальные иллюзии и рококо звучало как прощальная элегия.

По сравнению с барокко рококо принесло с собой далеко не только жеманность и прихотливость. Оно освободилось от риторической напыщенности и отчасти реабилитировало естественные чувства, хотя и в балетно-маскарадном костюме.

Это было в духе времени. Теперь уже не в Версале, а в столичных особняках аристократов и крупных буржуа задавали тон в светской жизни, в литературе и искусстве. Обитателей этих особняков еще восхищало, но уже мало трогало и интересовало пышное великолепие полных театрального величия и искусственных страстей произведений "большого стиля".

Единственным в то время художником, которому суждено было подняться выше образного языка своей эпохи и возродить французскую живопись в годы застоя, был Антуан Ватто (1584-1721).

Около 1702 года в мастерской бездарного живописца и оптового торговца рассчитанными на невзыскательный вкус картинами появился застенчивый и замкнутый семнадцатилетний юноша. ............