Коран, предание и фик
    Существует весьма распространенное заблуждение, что Магомет оставил ислам вполне законченным, как будто религия эта не развивалась с течением времени в различных направлениях. Мнения касательно этих различных направлений, само собой разумеется, не согласны между собой. Один видит здесь вырождение, другой, наоборот, успех; но справедливо признать, что и здесь есть и свет и тень. Все, что оставил Магомет после своей смерти, если не считать множества учеников, воодушевленных его учением, заключалось в известном числе откровений, не приведенных в порядок и не снабженных необходимыми для их понимания историческими объяснениями, а также в примере его собственной жизни в том виде, как она сохранилась в воспоминании. Мы намерены здесь несколько подробнее подсчитать это оставшееся после Магомета достояние, так как оно на все времена осталось главным капиталом ислама.
    Во время своей публичной деятельности Магомет высказал очень много изречений, произнес много речей и проповедей; но в них существует известного рода различие, которое бросается в глаза, главным образом по своей форме. Так, когда он говорил от лица божия, то он пользовался обыкновенно рифмованной прозой, которая придавала речи торжественный характер и у древних арабских кахинов служила традиционной формой для оракулов. Впрочем, способ применения ее в различные периоды жизни Магомета довольно различен; первое время он выражается короткими ритмическими предложениями, позднее они становятся все длиннее, ритм делается менее явственным, а рифма все изысканнее и монотоннее, хотя этот признак нигде не пропадает. Все изречения, в которых он замечается и в которых говорящим лицом является не Магомет, а Аллах, относятся к числу откровений, все остальное, не удовлетворяющее этому условию, принадлежит к преданию.
    Откровения носят название Коран (чтение, передача), которое относится как к отдельным отрывкам, так и к их совокупности. Магомет, не умея сам ни читать, ни писать, частью приказывал секретарю писать эти откровения на клочках бумаги, костях, пальмомых листьях, каменьях и т. д.; другие же отрывки сохранились в памяти особенно благочестивых людей. Уже при первом халифе Абу-Бекре одним из этих секретарей, Зей-ибн-Сабитом, составлен был сборник, в существенных чертах мало отличающийся от того, который мы имеем теперь. По приказанию халифа Османа (644-656) под руководством того же Зейда и других знатоков Корана текст его был окончательно установлен; причем и порядку отдельных отрывков придана была неизменная форма и всюду введен один и тот же диалект, именно диалект корейшитов. Экземпляры, уклонявшиеся от этого образца, если они еще существовали, разыскивались и сжигались, так что о некоторых уклонениях мы знаем только от позднейших компиляторов. Из этого с уверенностью можно заключить, что при Османе действовали вполне добросовестной если что и ускользнуло, то лишь немногие стихи, не имеющие никакого значения сравнительно с целым. Мнение ряда ученых, которые подозревали, что были допущены умышленные изменения, не подтвердилось при ближайшем исследовании.
    Во всяком случае порядок отдельных откровений и подразделение их на 30 перикоп или 114 сур (глав) чисто произвольны, что доставляет критике немало работы, так как для нас было бы интересно расположить отрывки в хронологическом порядке, чтобы можно было объяснить и содержание с психологической стороны на основании биографии Магомета; а с другой стороны, эти бесспорно подлинные свидетельства могли бы в свою очередь осветить самую его биографию. ............