Новая русская утопия.
    Андрей Полонский
    Почему утопия? - могут спросить сограждане, уставшие от утопического мышления во всех его формах. Действительно, о чем-то таком недостижимом наши соотечественники мечтали всегда. И Герцен, и Чернышевский, и Федоров. Наконец, Владимир Ульянов сделал откровения Мора-Кампанеллы-Фурье-Оуэна-Маркса элементом государственной идеологии. Утопия подобного рода привела нас к краху. Пока мы гадали, где и как будет жить следующее поколение советских людей, наши противники совершили качественный прорыв к новым технологиям и повседневному комфорту. Конец ХХ века обозначил крах утопий в традиционном смысле. Людям на земле надоело мечтать, тем более жертвовать во имя этих мечтаний жизнью. В Западной Европе и в США они обрели потребительский рай, из других местностей с завистью взирают на сытую жизнь европейцев и американцев. Никто больше не забрасывает якорь в будущее, чтобы вытянуть из болота настоящее. Мало того. К двадцать первому столетию история приобрела невиданную доселе инерцию. Законы, принципы, предрассудки, все то, что числится среди первостепенных завоеваний современной цивилизации, становятся жутким балластом для исторического движения. И мы не видим реальных путей, способных освободить от этого наследия. Предположим, предложена некая оптимальная модель жизни в России. И, чтобы ее осуществить, нужно вернуться немного назад, пересмотреть выводы и результаты развития пятидесятилетней или столетней давности. Как это сделать, - чрезвычайно сложный и отдельный вопрос. Его решение находится за пределами действующей Конституции, требований Европейского Сообщества и сообажений политкорректности. Поэтому то, что мы предлагаем, трудно назвать программой. Скорее всего это новая русская утопия, возвращающая из фантастического мира принципов и убеждений к здравому смыслу и житейской практике...
    Мировоззренческое обоснование новой русской утопии строится на нескольких банальностях, опровергнутых и парадоксальным образом все же блестяще подтвержденных нашим развитием в ХХ веке. Русский народ ориентирован на экзистенциальный прорыв, он - народ-богоносец, вне зависимости от того, строим ли мы храмы или взрываем их. Николай Бердяев был прав, когда писал о некоторой женственности жителей наших равнин, но время и пространство покоряли они как самые агрессивные мужики. Пассивность и способность к сверхусилию, мужественно-женская природа русских делает чрезвычайно сложной их механистическую управляемость. Сталин говорил, что незаменимых людей у нас нет, но в России люди как раз всегда незаменимы, уникальны на своем месте и в свое время. Это создавало трудности для социалистического общества, не менее вредит и потребительской цивилизации пост-индустриальной эпохи. Протестанты с их почтением к норме куда лучше подходят под "требования современности". Остряки были правы, когда утверждали, что для опытов Ульянова идеально годилась Швейцария. Там он бы построил коммунизм, а у нас только слезы на ветру замерзают. К тому же советский опыт сделал социальную среду чрезвычайно разряженной: привычные связи надорваны, бытовая культура различных групп изменилась до неузнаваемости, склонности и предпочтения миллионов людей сформировалась в форс-мажорных обстоятельствах постоянного ожидания и страха. ............