Образ хромого кузнеца в мифологии
    Еще в конца прошлого века внимание ученых привлек образ хромого божественного кузнеца - таков греческий Гефест и скандинавский Вёлунд; тогда же Вёлунд был сопоставлен с другим греческим чудесным мастером - Дедалом (оба заточены на острове среди моря, оба вынуждены подневольно трудиться, оба покидают остров взлетев); мотив насилия Вёлунда над Бёдвильд находит аналогию в неудачной попытке Гефеста овладеть Афиной [Шрадер, с.237]. Сходство этих мифов позволяет нам реконструировать древнейший образ чудесного кузнеца: он хром, обитает вдали от мира людей (на острове или в пещере), он может изображаться насильником, он способен взлететь, попытаемся ответить на вопрос, откуда взялось такое представление о чудесном кузнеце?
    Образ хромого кузнеца не исчерпывается этими тремя мифами. В кабардинском эпосе мы встречаем божественного кузнеца Тлепша, которому перерезали ноги, и он был вынужден сковать себе железные [Нарты кабардин., с. 334-337]. Мотив уязвимых ног кузнеца связан и с образом греческого Талоса, соперника Дедала по ремеслу, - в теле Талоса была единственная вена, заткнутая на пятке гвоздем, когда этот гвоздь был вынут, то Талос умер. Если у Тлепша железные ноги, то Талос - весь из меди; также он может изображаться крылатым [Лосев, с.126-129] (ср. взлетевших Вёлунда и Дедала). Далее, хромота может отличать не самого кузнеца, а персонажей, с ним связанных: так, тюркский бог преисподней Эрлик кует чертей и карает хромотой дерзкого Шалыга [МНМ, II, с.668, 539]. Сюда же можно отнести и образ скандинавского громовежца Тора, оружие которого - молот (о взаимодополняемости кузнеца и громовержца см. ниже): в одном из мифов говорится о том, как. охромел ездовой козел Тора [Мл.Эдда, с.41]. Ряд примеров может быть продолжен.
    Таким образом, мы вправе утверждать, что мотив хромоты тесно связан с образом божественного кузнеца, однако причины этой связи нам по-прежнему неясны. Попытаемся подойти к проблеме с другой стороны - рассмотрим, как относились в древних обществах к реальным, живым кузнецам.
    У тюркских и монгольских народов, исповедующих шаманизм, с древности до наших дней кузнец считался обладающим той же магической силой, что ж шамай, причем и у шамана и у кузнеца главными духами-помощниками были юс предки, от которых они унаследовали свою магическую профессию. Действие магической силы ж шамана и кузнеца считалось настолько сильным, что им приписывалась способность губить враждебных им людей, в том числе и представителей своей профессии [Потапов, с.78]. На другом конце Евразии - у кельтов - кузнецы были близки друидам [Иванов, Топоров, 1974-А,с. 161-162], причем кузнецы были окружены таким почетом, что им разрешалось сидеть в присутсвии короля [Черных, с. 193]. В древней Индии слагатели гимнов назывались "кави", что этимологически родственно слову "ковать" [Иванов, Топоров 1974-Б, c.90]. На Руси "коварством" называли буквально то, что сковано, а также и благоразумие и злое намерение; слова "кудесник" и "чудеса" этимологически восходят к тому же корню [Иванов, Топоров, 1974-А, с.159-162]. Примеры того, что кузнецы воспринимались как особая каста жрецов могут быть умножены [см. там же].
    Однако в отличие от жреца кузнец всегда внушал страх, его положение - в обществе всегда было обособлено [Черных, с.185-188]. ............