И. И. Мурзак, А. Л. Ястребов.
В двадцатые годы XIX века у русской публики большой популярностью пользовались романтические романы Вальтера Скотта и его многочисленных подражателей. Особенно любим был в России Байрон, чья возвышенная разочарованность эффектно контрастировала с недвижностью отечественной повседневности. Романтические произведения привлекали своей необычностью: титанические характеры героев, страстные чувства, экзотические картины природы волновали воображение. И казалось, что на материале русской обыденности невозможно создать произведение, способное заинтересовать читателя.
Появление первых глав «Евгения Онегина» вызвало широкий культурный резонанс. Восторженные рецензии чередовались с едкими сатирическими статьями, неоднозначность оценок была вызвана беспрецедентностью художественного опыта, предпринятого поэтом. Необычна была уже сама форма произведения. Роман в литературной «табели о рангах» считался произведением низкого жанра в сравнении с поэмой; он основывался на бытовом сюжете, в числе его героев, как правило, не было исторических фигур. Пушкин, сознавая сложность творческой задачи, решается на объединение различных жанровых эстетик, добиваясь создания оригинального художественного мира. Синтезируя романную эпичность со стихотворным ритмом, автор достигает гармоничной целостности; многочисленные жизненные коллизии подвергаются им психологическому анализу, а разнообразные проблемы разрешаются морально-этическими оценками.
Пушкинский энциклопедизм нельзя свести только к панорамной широте изображения действительности. Принципы художественного типизирования, морально-философского концептирования открыли возможность не только зафиксировать реалии быта или общественной жизни, но и вскрыть генезис явлений, иронически связать их с понятиями и категориями, в комплексе воссоздающими практические и мыслительные контуры национального мироздания.
Пространство и время, социальное и индивидуальное сознание раскрываются художником в живых, незавершенных фактах действительности, освещаемых лирическим, а подчас ироническим взглядом. Пушкину не свойственно морализаторство. Воспроизведение социальной жизни свободно от дидактики; светские обычаи, театр, балы, обитатели усадеб, детали быта – повествовательный материал, не претендующий на поэтическое обобщение, – неожиданно предстает занимательнейшим предметом исследования. Система противопоставлений (петербургский свет – поместное дворянство; патриархальная Москва – русский денди; Онегин – Ленский; Татьяна – Ольга и т. д.) упорядочивает многообразие жизненной действительности, изначально отрицающее любые попытки каталогизации. Назидательность как средство выявления и декларации авторской позиции претит масштабу пушкинского гения. Скрытая и явная ирония сквозит в описании помещичьего существования. Любование «милой стариной», деревней, явившей национальному миру женский идеал, неотделимо от насмешливых характеристик соседей Лариных. Мир обыденных забот развивается картинами фантастических грез, вычитанных из книг, и чудесами святочных гаданий.
Масштабность и в то же время камерность сюжета, единство эпических и лирических характеристик позволили автору дать самобытную интерпретацию жизни, ее наиболее драматических конфликтов, которые максимально воплотились в образе Евгения Онегина. ............
