Смерть Пушкина, рождение интеллигенции А. Л. Осповат
    1. Начальная фаза истории русской интеллигенции до сих пор не попадала в фокус внимания публицистов и исследователей. Мы имеем в виду не собственно появление новой прослойки на поверхности социальной жизни - принято считать, что его манифестировали зальцбруннское письмо Белинского к Гоголю (1847), а также собрания в кружке Петрашевского (1845/6-1849), членам которого в особую вину вменялось чтение и обсуждение этого документа, - но процесс зарождения и кристаллизации интеллигентского сознания.
    Ниже мы обратимся к источнику, уже давно введенному в оборот и хорошо известному историкам общественной мысли. Летом 1851 г., находясь в Париже, Герцен получает несколько писем из Ниццы от литератора, историка и педагога Александра Чумикова (1819-1902) 1, который привез из России список письма Белинского к Гоголю; еще до того, как он передал Герцену этот список (по нему и была осуществлена первая русская публикация в "Полярной звезде на 1855 год"), Чумиков предложил немецкой газетой "Das Ausland" ряд статей, где дал информацию о самом письме и процитировал его в своем переводе (ЛН56:540-544). Завязывая эпистолярный контакт с Герценом, Чумиков выступает от имени целой группы русских либералов, травмированных делом Петрашевского, но продолжающих надеяться на возможность распространения "по всему отечеству" книг, трактующих необходимость "освобождения крестьян" (ЛН 62: 725). С этой целью он призывает адресата организовать вольную русскую печать, в чем, на его взгляд, должна быть заинтересована и общественность Запада, "ибо деспотизм в России - деспотизм во всей Европе" (доставлять печатную контрабанду предлагается "хоть посредством аэростатов", - ЛН 62: 718). Ореол почтения, которым Чумиков окружает имя Герцена ("Ваше слово - для нас закон, вы наш оракул", - ЛН 62: 718), впрочем, не мешает ему достаточно решительно оспорить некоторые пункты из только что вышедшего французского издания книги "О развитии революционных идей в России". Особенно эпатажной выглядит его реплика по поводу характеристики Пушкина как национального поэта, смерть
    ------------------------------
    1 См. о нем: Нефедова 1962; Нефедова 1965.
    которого оплакивал весь Петербург "за исключением двора" (Герцен VII: 207): "Неужели это ваше мнение, или вы не нашего поколения; мы полагаем, что он очень кстати убрался ad patres, потому что забыл язык "пророка". Я был в то время в университете - люди с принципами сговорились не идти на похороны" (ЛЯ 62: 721).
    2. Здесь, несомненно, имеется в виду тот кружок студентов-разночинцев, в который автор (сын ревельского купца) вошел в 1836 г., семнадцати лет поступив на восточное отделение Петербургского университета (Чумиков 1888:125; спустя несколько лет именно к этой компании примкнул "отец" русского нигилизма Иринарх Введенский). Будучи моложе Герцена семью годами (впрочем, Бакунина - пятью, а К. Аксакова - всего двумя годами), сверстники Чумикова действительно принадлежат другой генерации: первой из тех, что воспитывались в николаевскую эпоху. Уже в начальный период нового царствования соотношение официального и неофициального переформировывается в жесткую оппозицию: дозволенное-недозволенное, причем с середины 1830-х гг. само понятие официальное/дозволенное вводится в рамки интенсивно конструируемой национально-монархической доктрины (публикация программы Уварова резонировала первым исполнениям нового гимна "Боже, царя храни" и постановкам исторических трагедий Кукольника, параллельно - усилиями В. ............