Топология вины и проблема одиночества в фундаментальной онтологии Хайдеггера Сакутин В.А.
    Кажется, Гадамеру принадлежит мысль о том, что хайдеггеровская философия есть поэзия немецкого языка. В силу этого обстоятельства весьма сомнительной представляется попытка терминологически уточнить или выявить смысл неологизмов и метафор философа. Работа в "технике" Хайдеггера предполагает собственное усилие читающего, ибо сами по себе конструкции мыслителя никуда не ведут и ничего не объясняют. Их значение и назначение, как он сам утверждает, в том, чтобы заведомо держать в поле зрения то, в чем все дело, когда "производится творение и образный строй". Его онтология и есть это "поле зрения", которое "выводит на простор", но куда еще надо попасть и попытаться нечто увидеть, если хватит "решимости" (в хайдеггеровском смысле). Все остальное - проблемы читающего или пишущего "по поводу"... И если бездонность текстов мыслителя ввергает в "ужас" и обрекает на судороги "вины" непонимания (опять же в хайдеггеровском толковании), то может быть это лучший комплимент читающему или первый намек на возможность очищения "авгиевых конюшен" своего собственного сознания (если оно вообще есть как свое ). Хайдеггер излагает "путь" к бытию, но умалчивает о том, что он ненормативен и "всегда мой", называя его обыденно - человеческой работой "возвращения к себе", "домой". В силу этого даже сам вопрос о том, как идти, скорее всего и даже вовсе не методологический. Само усилие вопроса - уже есть путь, создающий топологию, где только и можно "по-человечески" жить. В равной мере это усилие уже парадоксальным образом манифестирует присутствие вины и вину присутствия...
    Хайдеггеровская феноменология присутствия имеет своим основанием онтологическую разницу бытия и сущего. "В виду" этой разницы и конституируется всякая возможная исследовательская проблема, то есть сущее рассматривается "в виду " его бытия как предельного топоса его смысловых возможностей. В этом плане и употребляется конструкт "бытие сущего". Причем "бытие сущего само не "есть" сущее", но есть "то, что определяет сущее как сущее, то, в виду чего сущее...всегда уже понято [1, 6].
    В качестве исходных приемов прояснения бытийного контекста всякого сущего используются феноменологические редукция, конструкция и деструкция [см. 1, 28]. Редукция понимается в смысле необходимости исхождения из сущего для визирования его бытийного контекста. В этом случае тематически в поле зрения находится бытие, а сущее понимается лишь со-тематически. Феноменологическая конструкция - это своеобразный способ встречи ("выявляющее давание видеть") сущего в бытийном модусе ("само-по-себе-себя-кажущее", или феномен). Деструкция же, сопровождая как редукцию, так и конструкцию, осуществляет критическую функцию прохождения сквозь искажения или неочевидности, утаивающие изначальные бытийные феномены. К подобного рода искажениям Хайдеггер относит "кажимость" и "явление" [см.1, 28-29]. Если первая означает, что вещь показывает себя не своим способом существования (в модусе "себя-не-в-себе-самой-кажущая"), то второе - вообще не показ вещи, но ее знак или симптом как "давание-о-себе-знать" или, что то же самое, "существующая отсылающая связь в сущем" [1, 31].
    В ракурсе подобной методологии хайдеггеровский вопрос "Кто говорит, как мы виноваты и что значит вина?" [см. ............