Церковь и интеллигенция
    Олеся Николаева
    Одним из вопросов, подвергшихся мощной обработке интеллигентского ratio и обросших плотным слоем мифологем, является вопрос о природе творчества, о его назначении, о его месте в жизни человеческой души, о его отношениях с религией, с идеей спасения, то есть с Православием и Церковью.
    В статье "Трагедия интеллигенции" Георгий Федотов сформулировал два связанных между собой и исчерпывающих определения сущности русской интеллигенции: идейность и беспочвенность(1). Под идейностью он понимает особый вид рационализма, под беспочвенностью - отрыв от национальной религии, культуры и быта, от государства и вообще от всех органически выросших социальных и духовных образований.
    В соответствии с этими признаками не все культурные, интеллигентные и профессионально занимающиеся интеллектуальным трудом (intellectuals) люди принадлежат этому стану. Г. Федотов не без оснований исключает из него Достоевского и Толстого (закрывая глаза на его поздние рационалистические измышления), Гоголя и Лескова, Розанова и Победоносцева, Хомякова и Федорова.
    Г. Федотов настаивает на том, что водораздел между ними и интеллигенцией проходит в сфере идеала: для интеллигенции этот идеал, рожденный не из религиозных недр, коренится в "идее", в теоретическом мировоззрении, практически заменяющем религию, при этом "построенном рассудочно и властно прилагаемом к жизни, как ее норма и канон"(2).
    Закономерно, что подобный специфический склад мышления этого своеобразного ордена (словцо Г. Федотова. - О.Н.)(3) с неизбежностью плодит и умножает всякого рода мифы, которые, в свою очередь, влияют на всю последующую работу интеллигентской мысли. Здесь можно говорить о неких рационалистических априорных установках сознания, которые сами, будучи раз и навсегда приняты на веру, притязают на статус высшей проверочной инстанции. Именно сюда призываются на суд не только все стороны человеческой жизни - религиозной, культурной, общественной, государственной, экзистенциальной и т. д., но также и вера как таковая. Именно здесь не возникает никаких сомнений в правомочности разума оправдать веру отцов, как это попытался сделать Вл. Соловьев, или не оправдать ее, как это происходило и происходит в антихристианском стане интеллигенции.
    Одним из вопросов, подвергшихся мощной обработке интеллигентского ratio и обросших плотным слоем мифологем, является вопрос о природе творчества, о его назначении, о его месте в жизни человеческой души, о его отношениях с религией, с идеей спасения, то есть с Православием и Церковью.
    Несмотря на множественность определенного рода суждений, а может быть, как раз в силу их направленности, этот вопрос со всем, что из него вытекает, в сознании современной интеллигенции чреват следующими утверждениями:
    творчество есть самовыражение;
    творчество само по себе есть религия;
    творчество есть освобождение от мира и прорыв в Царство Духа;
    творчество есть альтернатива спасения;
    творчество несовместимо с какими-либо догматами и канонами: оно не только не признает, но "ломает все догматы и каноны"; это есть духовная сфера, альтернативная Православию;
    творчество несовместимо со смирением, так как оно есть бунт против миропорядка;
    творчество несовместимо с послушанием, так как оно есть акт абсолютной свободы;
    творчество несовместимо с Церковью, так как оно внеконфессионально;
    творчество есть богоборчество (соперничество с Творцом);
    творчество лежит в той сфере духа, где правит "премудрый райский Змей" ( "Порок живописен, а добродетель так тускла". ............