Внешний мир и его картина в нашем сознании
    У. Липман (Walter Lippmann, 1889-1974), политический журналист и социолог 1
    В океане лежит остров, на котором в 1914 году жили несколько англичан, французов и немцев. В те времена этот остров не имел кабельной связи с внешним миром. Единственное, что связывало с ним островитян, был британский почтовый пароход, который приходил раз в два месяца. Ожидая его в сентябре, островитяне все еще обсуждали содержание последней дошедшей до них газеты, где сообщалось о предстоящем процессе над госпожой Кайо, обвинявшейся в убийстве Гастона Кальмета. И потому в день прибытия парохода в середине сентября поселенцы, высыпавшие все как один на набережную встречать его, пребывали в необычном возбуждении. Все ждали сообщения капитана о том, какой же приговор вынес суд. Вместо этого они узнали, что уже больше шести недель назад те из них, кто были англичанами, вместе с теми, кто были французами, стали врагами тем, кто были немцами. Все эти шесть странных недель они вели себя как друзья, тогда как на самом деле были уже врагами.
    Однако участь этих людей не слишком отличалась от участи большинства населения Европы. Если островитяне находились в заблуждении в течение шести недель, то жители континента - от шести дней до шести часов. Так или иначе, какой-то промежуток времени везде присутствовал. Именно в этом интервале образ Европы, в соответствии с которым люди вели свои обычные дела, уже не соответствовал той Европе, которая должна была вот-вот превратить их жизнь в хаос. Еще какое-то время каждый человек жил в соответствии с порядком, которого уже не было. Во всем мире вплоть до 25 июля люди производили товары, которые им уже не было суждено вывезти, покупали товары, которые им уже не было суждено ввезти; они думали о карьере и строили планы, надеялись и ждали, веря, что мир был именно таким, каким они себе его представляли. Люди писали книги, рисуя в них этот мир. Они доверяли картине мира, которая была в их сознании. А потом, спустя четыре года, в четверг утром, пришла весть о перемирии, и они с облегчением узнали о том, что мировая бойня окончена. Тем не менее, за пять дней до наступления подлинного перемирия и уже после того, как конец войны был отпразднован, тысячи молодых людей пали на полях сражений.
    Оглядываясь назад, можно увидеть, насколько опосредованно наше знание о мире, в котором мы как-то умудряемся жить. Мы видим, что вести о нем приходят то быстро, то нет; но чтo бы мы ни принимали за подлинную картину этого мира, относимся мы к ней так, как будто она и есть наша реальная жизнь. Учитывать это трудно, когда речь идет о нас самих и о представлениях, опираясь на которые мы сами сейчас действуем. Однако мы льстим себя надеждой, что это очевидно, когда речь идет о других людях, действовавших в другие времена и искренне веривших в свои, с нашей точки зрения, смешные, картины мира. Мы утверждаем, глядя на них со стороны, что мир, который представал перед ними, был зачастую абсолютно противоположен миру, который они себе представляли. Мы также видим, что, управляя людьми и сражаясь, торгуя и производя реформы в мире своего воображения, они добивались или не добивались своей цели в мире реальном. Они отправились в Индию, а обнаружили Америку. Они считали, что ловили нечистую силу, а вешали старух. ............