Архитектура Московского метро За более чем полувековой период существования метро мы привыкли к нему, но, став уже будничным транспортом, оно но теряет своей былой репутации "чуда" - чуда техники и чуда искусства. Художественный авторитет метростроения завоевывался в 30-е годы, в пору сооружения линий и станций первых очередей. Впечатление, производимое на людей "подземными дворцами" было столь ошеломляющим, что пуск первой очереди связывался с наступлением новой "метрополитеновой эры", когда вместе "с городом совершенствуются и люди, которые в нем живут". Для жителя Москвы - от мала до велика - метро стало критерием и эстетических оценок, и чувства патриотизма. "Может, тебе еще и метро не нравится?" - резко тогда ставился вопрос о вкусах. Престиж метро подкреплялся широко публикуемыми в печати откликами известных ученых, мастеров искусства, политических деятелей, высоких иностранных гостей./ Вот как пишет о метро, среди прочих впечатлений о Москве Лион Фейхтвангер: "...средства сообщения работают хорошо, и наивная гордость местных патриотов к их метрополитену вполне обоснована: он действительно самый красивый и удобный в мире". Юлиус Фучик помещает в чехословацкой газете "Руде право" в 1935 году очерк "Краткая история московского метро", а американский инженер-консультант Джон Морган тогда же издает в Советском Союзе брошюру "Московский метрополитен лучший в мире". Под воздействием магии завоеванного в 30-е годы авторитета все последующие этапы строительства и художественного оформления метро воспринимались как безусловная данность. Например, кольцевая линия, последний участок которой был сдан в 1954 году. Нельзя сказать, чтобы все станции неизменно удостаивались похвалы. Какие-то и порицались в печати за отдельные недостатки. Но, если и возникали сомнения в общей направленности художественного развития метростроения, то его концепция не пересматривалась. Более того, среди прочих архитектурных объектов именно станциям метрополитена традиционно предписывалась наиболее репрезентативная роль. Уникальность общественно-социальной и эстетической значимости образов метро не была оспорена ни официальной критикой, ни обыденным сознанием. Отношение москвичей к архитектуре метро "не подвержено изменениям примерно так же, как, скажем, к любимой вещи, которая некогда была заведена как праздничная и уже долгие годы продолжает ею оставаться". Даже когда в конце 50-х годов была резко осуждена "роскошь" послевоенного строительства и станции метро стали упоминаться в художественно-критической периодике в качестве примеров декоративных излишеств, в целом архитектура метрополитена осталась как бы вне научно-теоретической ревизии. Ответом архитекторов-практиков на уроки критики был мгновенный и полный отказ от всякой художественности в метро - новые станции стали наглядным воплощением эстетики функционализма и "прямого угла". Уже через четыре года после сооружения последнего участка "пышной" кольцевой линии и всего через год после сдачи достаточно щедро декорированных станционных залов "Фрунзенской" и "Спортивной", то есть в 1958 году, введены в эксплуатацию первые станции наиболее аскетичной, если не сказать резче, - бедной Филевской линии. Но что касается теоретического обоснования поворота в метростроении, а также пересмотра итогов длительного периода монументально-репрезентативного проектирования, то это не становилось предметом специальных размышлений. ............