Эстетика "Не-Х"
    Николай Байтов
    Для того чтобы манифестировать свою эстетику, мне придётся описать одно качество художественного объекта - простое само по себе, но трудно выразимое, потому что одного (точного) слова для него не находится, а многими словами оно характеризуется лишь приблизительно. Итак, мне придётся назвать его "Х" и совершить вокруг этой искомой, но не называемой смысловой точки нечто вроде ритуального хоровода (словесного, разумеется).
    Сначала - чтобы сразу пояснить - я обозначу свои эмоции: качество Х неприятно мне: объект, обладающий Х, вызывает у меня отторжение, иногда - вражду с привкусом настоящей злобы, всегда - скуку, способную доводить порой до тяжёлого уныния. С другой стороны, Х меня соблазняет: я хотел бы вполне презирать его, но не могу, потому что оно - властно: желает навязывать себя и диктовать; оно само презирает всё, что "не-Х", а я человек слабоватый - и пасую перед его презрением: держать высоко голову не получается. Если бы я умел завидовать, возможно, Х вызывало бы во мне вместе с враждой зависть, - но - не знаю, к счастью ли, к несчастью - я почему-то лишён столь обычной для людей душевной способности... Наверное, в данном случае, к счастью, потому что иначе мои отношения с Х спутались бы в совсем ядовитый змеиный клубок.
    Ещё вот что: я чувствую, что объект, обладающий Х, в каком-то смысле мёртв. Но он - торжествующий кадавр, он не только симулирует жизнь, но и нагло принуждает всех верить в такой способ жизни как в единственно стоящий. И ему повинуются.
    Качество Х существует не только в искусстве. Оно повсюду, в любых областях деятельности. Но в науке, например, оно представляется обязательным и законным, а потому не так сильно раздражает - больше соблазняет. Когда я учился в институте, мне импонировал снобизм математики. Но снобизм - это ещё не вполне Х, а часто бывает совсем наоборот. Потому что Х - это не смысловая элитарность, а другая: именно "Х-овая"; по смыслу же Х обращено как раз к массовым эталонам мышления и восприятия: оно хочет стать диктатором, тоталитарной эстетической мерой, а на самом деле (банальная диалектика!) идёт у массовой эстетики на поводу. Что ж, это очень понятно: диктатору первому приходится отрекаться от свободы и поддакивать.
    Когда я учился в институте, то в наибольшей мере мне довелось столкнуться с требованиями Х в курсе черчения. Мне ставили четвёрки. Говорили: "Как-то у вас... и надписи какие-то..." - "Что? - недоумевал я. - Не по ГОСТу?" - "Да нет, по ГОСТу... но как-то..." - "Что?" - "Ну вот неужели нельзя линию твёрже вести... уголочки чётче..." - "Как это твёрже? Разве я веду не по линейке?" - "Да по линейке-то - по линейке, но... неуверенно как-то... Уверенней надо - вот что. Тогда и чертёж сразу делается внушительней, солидней". - Уверенней? - Нет, на это согласиться я не мог. Ладно, пусть будут четвёрки, но уверенности от меня не ждите, её у меня не было, нет и не будет! Уверенности ни в чём в этой жизни быть не может. А кто в чём-то уверен, тот дурак и выглядит смешно. А в искусстве вообще уверенность отвратительна: она самодовольна и хамовата (не говоря уж о том, что конечно непродуктивна... вернее, лже-продуктивна)... Много лет спустя, когда я выпустил книгу "Прошлое в умозрениях и документах", моя знакомая поэтесса Наталья Осипова взялась её рецензировать. ............