Пискунова С. И.
Вопрос о хронотопической соотнесенности «Дон Кихота» с годовым праздничным циклом вновь возник в исследовании Л.А.Мурильо «Золотой диск. Конфигурация времени в «Дон Кихоте»[v]. Попытавшись восстановить весьма путаную хронологию развития действия в обеих частях романа, Л.А.Мурильо приходит к выводу, что время первой части, ограниченное июлем-августом, выстроено линейно, а время второй движется по кругу[vi]: начальной точкой этого движения является середина апреля (в IV главе говорится в близящемся празднике св. Георгия, приходящемся на 23 апреля), последующими – июнь (встреча с актерами приходится на восьмой день после праздника Корпус Кристи), июль-август (см. датировку писем Санчо), а финальной – Иванов день (день Сан Хуана, 24 июня). При этом автор «Золотого диска» не ставил своей целью содержательный анализ праздничных мотивов в романе Сервантеса: его интересовало формально-событийное строение времени в «Дон Кихоте» как таковое. Но в отличие от книги А.Марассо исследование Л.А.Мурильо оказалось тут же «востребованным»: общеизвестно, что на 70-е годы приходится своего рода карнавальный «бум», порожденный и книгой М.М.Бахтина о Рабле, переведенной на все основные европейские языки, и карнавализованных строем «нового» латиноамериканского романа, и кинематографом Феллини, и многими аспектами самой исторической действительности тех лет.
Изучение «Дон Кихота» в контексте языческих (дохристианских), христианских и светских праздников и ритуалов в 70-е-90-е годы возглавил А.Редондо, автор статей, регулярно публиковавшихся в различных научных изданиях, начиная с 1978 года[vii]. В 1997 году эти статьи были изданы в книге «Еще один способ прочтения «Дон Кихота»[viii].
Исследования А.Редондо открывают новую страницу в ритуалистических исследованиях «Дон Кихота». Не ограничиваясь этнографическим комментарием к тем или иным эпизодам и мотивам романа Сервантеса, французский исследователь стремится установить связь между празднично-ритуальными мотивами и тематической сориентированностью «Дон Кихота» как жанрового целого, если использовать язык М.Бахтина, на книгу которого о Рабле А.Редондо ссылается неоднократно. Правда, как признался сам А.Редондо в разговоре с автором этой статьи, его интерес к празднично-ритуальной стороне сервантесовской возник отнюдь не на волне массового увлечения трудами М.Бахтина и его теорией карнавала. Главным стимулом для А.Редондо, по его словам, явились исследования выдающегося испанского ученого-этнографа Х.Каро Барохи, с которыми книга М.Бахтина просто «срезонировала». Но мы бы сказали, что чтение трудов М.Бахтина, как и книги В.Проппа «Исторические корни волшебной сказки», не просто дополнили в восприятии А.Редондо труды Х.Каро Барохи, но существенно расширили горизонт его исследований, равно как и углубили его подход к проблеме: увели с поверхности историко-материалистического подхода к празднеству, в немалой степени присущего Х.Каро Барохе, в недра «глубинной» эстетики, в область архетипического, изучение которой отнюдь не опровергает конкретно-исторический подход к празднику и ритуалу[ix], но лишь проецирует этнографическую конкретику в новое измерение. Тогда за очертаниями исторически зафиксированных и «реалистически» трактованных праздничных действ начинают просматриваться общие ритуальные схемы, которые в тексте романа ( как жанрового образования) трансформируются в сюжетную основу разнообразных фабульных ходов. ............
